Собрание Третьяковки началось как частная коллекция, поэтому вполне логично, что ее новый сезон открылся экспозицией частного же собрания, подаренного музею. Собрание завещано галерее профессором Московской консерватории, великой арфисткой Верой Дуловой.

В раннем детстве Вера Дулова мечтала играть на виолончели. Стань она виолончелисткой, ее коллекция, возможно, была бы другой. Но выбрана была арфа. И это многое объясняет. Например, то, что в собрании Веры Георгиевны полностью отсутствует авангардное искусство 10--20-х годов. Зато имеется множество пейзажей известных (Иван Айвазовский, Иван Шишкин, Николай Дубовской) и малоизвестных (Василий Мешков, Константин Первухин, Алексей Исупов) художников второй половины XIX века. Лунные ночи, сиреневые туманы, усадебные палисаднички, гостиные с красными обоями и розовыми подушечками... Красивый этюдик Константина Коровина похож на эскиз сценографии с непременными печальными полянами, волнистыми туманами и одиноким огоньком в одинокой избушке. Сам Коровин назвал этюд строками известного городского романса на стихи Пушкина: «Я ехал к Вам... и месяц с левой стороны...». Этот этюд Вера Дулова подарила супругу -- солисту оперы Большого театра Александру Батурину, о чем сохранилась трогательная надпись на обороте подрамника. Смотришь на коровинский пейзаж -- и представляешь себе уютный домашний концерт: романса трепетные звуки под арфовый аккомпанемент. Так, кстати, этот инструмент и использовался в XVIII--XIX вв. Был непременным атрибутом семейного музицирования.

Лебединая грация золотой арфы может показаться вычурной, городские романсы могут наскучить, а бисерно написанные картинки с лунными дорожками -- утомить. Спасает, как всегда, чувство меры и вкуса. И то и другое у великой арфистки было. Сомневаться не приходится. Хотя бы потому, что благодаря Вере Дуловой Третьяковка хвастается теперь еще несколькими шедеврами Алексея Саврасова, Мстислава Добужинского, Сергея Судейкина, Георгия Якулова.

Пожалуй, меньше всего повезло Вере Георгиевне с ее собственными портретами. Даже тонкий вкус оказался бессилен перед маленькой слабостью музыкальной гранд-дамы -- желанием выглядеть на своих портретах кинозвездой из фильмов Александрова. Эффект, понятно, получался комическим. Например, реалист Василий Яковлев выбрал композицию парадного портрета первой знаменитой российской арфистки Глафиры Алымовой, которую во времена Екатерины II писал Дмитрий Левицкий. Даже платье на Дуловой «алымовское», из белого атласа, а арфа -- в каком-то немыслимом готическом стиле со скульптурами на раме. Только вместо милого кокетства Алымовой в портрете Веры Дуловой Яковлев запечатлел идеал советских тридцатых -- «отличница, комсомолка, спортсменка».

Впрочем, обсуждать портреты Веры Георгиевны не совсем корректно. Ведь завещанная Третьяковке коллекция изначально предназначалась для семейного просмотра. Это прежде всего радости частного человека, своего рода такое же домашнее музицирование.