Сегодня в России модно восстанавливать древние памятники в варианте «улучшенном и исправленном». Власти чаще предпочитают не строго научный подход, а импровизации на тему, позволяющие им существенно корректировать смету работ. В результате облик исторических городов России непоправимо меняется к худшему.

В августе прошлого года газета «Время новостей» писала о конкурсе на восстановление взорванного в 1937 году ярославского Успенского собора (см. «Время новостей» от 11 августа 2005 года). Результаты конкурса разочаровали. Проекту ярославского архитектора-реставратора Вячеслава Сафронова (ООО «НПО «Стройреставрация»), предусматривающему научно обоснованное воссоздание собора XVII века, жюри предпочло предложения москвича Алексея Денисова, руководителя мастерской №12 Центральных научно-реставрационных проектных мастерских Министерства культуры РФ. Денисовский проект -- вольная фантазия на тему главного храма московского (!) Новодевичьего монастыря и стилизованного под Древнюю Русь модерна начала XX века. Своим решением конкурсная комиссия, имена членов которой до сих пор не оглашены, проигнорировала сразу два понятия, которые игнорировать нельзя. Это закон и общественное мнение. Во-первых, Ярославль официально включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. По закону ЮНЕСКО любое архитектурное решение в заповедной зоне, отклоняющееся от точного воссоздания утраченного памятника, является нарушением закона. А во-вторых, комиссия большинством голосов протащила проект Денисова, несмотря на то, что по итогам голосования посетителей выставки проектов и общественного обсуждения подавляющее большинство ярославцев было за исторически корректный проект ярославского реставратора.

Нет ни одного аргумента, выдвинутого в пользу денисовского проекта, который нельзя было бы опровергнуть. Церковники говорят, что новый собор должен быть вместительнее прежнего -- мол, не устраивает собор, рассчитанный всего лишь на 1300 человек, а надо бы вмещать как минимум 4000. Но где же такое требование указывалось в условиях конкурса? И откуда взялось именно число 4000? Лоббисты денисовского проекта утверждают, что отсутствие архивных материалов не позволяет в точности воссоздать прежний собор. Тогда на основе чего Сафронов сделал свой проект, и как он умудрился учесть в своем проекте тонкости древнерусской пропорциональной системы?

Проведение архитектурного конкурса на восстановление собора в заповедной зоне ЮНЕСКО -- в принципе нонсенс. Ведь для сохранения визуальной экологии старого города возможен и предписан один-единственный путь: исторически точная, скрупулезная реконструкция былой постройки. Соревноваться в таком случае имеет смысл лишь на предмет использования более умных технологий и методов реконструкции.

Но хорошо. Даже если презреть нормы ЮНЕСКО и оправдать конкурс словами одного ярославского священнослужителя, на общественном обсуждении сказавшего, что новостроев бояться не следует, дескать, сам разрушенный Успенский собор когда-то был новостроем, даже тогда выбранный проект-победитель неубедителен.

Во вторую половину XX и в начале XXI века пришлось наблюдать довольно много случаев восстановления разрушенных памятников архитектуры. До сих пор продолжается восстановление памятников, разрушенных во время второй мировой войны. Из-за войн в Югославии и Ираке стало необходимым восстановление еще целого ряда объектов. В моей родной Англии за последние 20 лет погибли памятники в связи с несчастными случаями -- как, например, при пожаре в Виндзорском замке.

Последний случай особенно поучителен. После пожара 1992 года был объявлен конкурс. Участвовало большое количество архитекторов, в том числе и очень знаменитых. Предлагалось великое разнообразие проектов -- от точной реконструкции до очень радикальных новаторских вариантов. Но ни один из них не предусматривал приблизительную импровизацию на тему английской готики, имеющую мало общего с тем, что там было до пожара.

Ситуация с восстановлением ярославского собора свидетельствует об удручающем состоянии храмостроения в России. Повсеместно сейчас встречаются новые храмы в стиле Владимиро-Суздальского зодчества домонгольского периода; даже там, где они плохо вписываются в окружающую среду. Подобные бутафории -- к которым и относится денисовский проект-победитель -- суть вызов к воображаемому, мифологизированному прошлому. Пускай в среде священников говорят, что новостроек бояться не следует, но и инновации и оригинальности, видимо, очень даже боятся.

Это бесконечно жаль, так как не используются огромные возможности. Ведь в какой другой стране, кроме России, строятся новые храмы в таком масштабе и такими темпами? Почему же в ярославском конкурсе не участвовали архитекторы с мировым именем? Победи на конкурсе проект, допустим, какого-нибудь современного храмостроителя вроде Марио Ботта или Имре Маковеча, не было бы так обидно, что отстранили научно обоснованное воссоздание. Ведь в Польше доказали, причем еще при социализме, что подлинно современные храмы вполне совместимы с традиционными христианскими ценностями.

Допускаю, что многих священников такие аргументы не убедят. Если они считают-таки необходимым построить псевдодревнерусский храм как видный акт благочестия, то пускай это сделают в другом месте. В новых районах Ярославля полно мест, где отсутствует сильная градостроительная доминанта, где такой проект, как денисовский, хорошо бы смотрелся. На Руси издревле строились храмы в память о значительных событиях (Народное ополчение, Отечественная война 1812 года и пр.). Не было бы лучше построить совсем отдельный храм, посвященный тысячелетию Ярославля?

Парадоксальным образом получается, что научно обоснованное воссоздание древнего Успенского собора является сегодня не только самым мудрым решением, но и в данной ситуации самым радикальным.