Новый спектакль Театра Романа Виктюка сыграли в Театре им. Натальи Сац, идиллическом месте, окруженном зелеными лужайками и пропитанном специфической советской сусальностью. В здешнем фойе поют пернатые друзья, а на одной из стен красуется высказывание самой Натальи Ильиничны: «Музыка превращает много маленьких сердец в одно большое сердце». Посреди всего этого благолепия постановку Юкио Мисимы, эксцентричного декадента, увлекавшегося самурайскими традициями, убежденного традиционалиста, совершившего харакири, идеолога ультраправых кругов, поднявшего мятеж на одной из военных баз, увидеть особенно неожиданно. А в интерпретации Театра Виктюка еще неожиданней.

Стоит ли говорить, что свойственная тематике брутальность (пьеса «Мой друг Гитлер» повествует о том, как беспощадный рейхсканцлер уничтожил штурмовые отряды преданного ему всем сердцем Эрнста Рема) в означенной интерпретации превратилась в жантильность, а все социальные перипетии обрели отчетливо эротическое звучание. Человек, забывший заглянуть в программку, вообще вряд ли догадался бы, что поставил Мисиму не сам Виктюк, а молодой режиссер Игорь Селин. Старательный и вдохновенный копиист педантично воспроизвел в спектакле все фирменные приемы своего кумира. В музыкальном оформлении преобладают низкие частоты, лишь изредка сменяющиеся высокими перепевами скрипки. Артисты двигаются по сцене как по подиуму, говорят монотонно и с придыханием, иногда истерически вскрикивают, иногда бьются в падучей. В их костюмах преобладает кожа черного цвета, а в глазах затаились истома и страсть. Отступления от заветов учителя минимальны. Словно предвидя, что спектакль будут играть у Натальи Сац и в зал забредет много случайных подростков, Селин заставил своих героев говорить в некоторых эпизодах голосами персонажей из мультфильма «Маугли». Со сцены слышится то рычание Папанова-Шерхана, то голос Касаткиной-Багиры, то повизгивание шакала, то волчий вой. Но это лишь досадные мелочи. В целом эстетика Виктюка воспроизведена безупречно. Монотонный ритм представления, как и положено, усыпляет, а красота Дмитрия Бозина и Фархада Махмудова заставляет напрочь забыть о смысле происходящего на сцене. И только вращение помещенной посреди сцены свастики-пропеллера напоминает зрителям о времени и месте действия.

Между тем смысл и концепция в постановке Селина все же есть. Другой вопрос, что и они выполнены по лекалам Виктюка. Адольфа Гитлера представляют здесь два артиста. Точнее актер (Олег Исаев) и актриса (Елена Морозова). Первая ипостась агитирует, вторая соблазняет. Речи перед народом произносит Гитлер-мужчина, но, как только отношения переходят на индивидуальный уровень, слово берет представительница слабого пола. Елена Морозова играет эдакую женщину-змею, чей яд сладок и приятен. Преданность простодушного Рема трактована в спектакле как сексуальное влечение к этой повелительной особе. Ясно, что Гитлер никакой ему не друг, а любовница. Претензии штурмовика по поводу заигрывания старшего товарища с генералами и промышленниками в этом контексте совершенно утрачивают политический смысл. Так ревнующий любовник говорит объекту обожания: я не хочу, чтобы ты заглядывалась на других мужчин. У Мисимы Рем -- неисправимый романтик, Гитлер -- расчетливый прагматик, гений коварства и венец имморализма. У Селина Рем -- любящий мужчина, Гитлер -- женщина, имя которой вероломство. Грегор Штрассер (Дмитрий Бозин) пытается образумить недалекого штурмовика и вернуть его в лоно мужского братства, но тщетно. Он уже окончательно запутался в расставленных Гитлером любовных сетях.

«Ночь длинных ножей» решена как финал душераздирающей любовной мелодрамы. В свете красных фонарей под оглушающую музыку Орфа гибнут преданность и любовь, и торжествует бесстрастный расчет. Апокалиптическую картину дополняет разлучник-промышленник Густав Крупп (Фархад Махмудов), сбрасывающий с себя кожаный плащ и выходящий на сцену в длинном красном халате ориентального толка. Его прекрасное монголоидное лицо кажется в этот момент лицом самого Мисимы, собирающегося совершить харакири. Ясно, что Круппу тоже долго не жить. Соблазнительный рейхсканцлер рано или поздно погубит всех мужчин.

В финале женская ипостась Гитлера появляется на сцене в виде старушки на костылях (видимо, гибель преданного любовника ее все же подкосила), но быстро встает на ноги и омолаживается, соединившись с мужской своей ипостасью. Взявшись за руки, Гитлеры произносят финальную фразу пьесы: «Политик должен держаться середины». И мы сразу же смекаем, в чем тут дело: утративший сексуальную идентификацию, двусоставный андрогин, конечно же, всегда переиграет мужчину, с отчетливо выраженными половыми признаками. Особенно, если мужчина этот гетеросексуал.