До того как новая версия «Планеты обезьян» была-таки запущена в производство, к проекту проявляли интерес не самые последние голливудские личности. И даже жалко, что всем им не дали снимать свои версии одновременно. Тогда мы имели бы возможность сравнить версии Оливера Стоуна (где главным героем оказался бы ветеран Вьетнама, взявшийся расследовать убийство обезьяньего президента под песни Джима Моррисона), Криса Коламбуса (тогда фильм вышел бы вообще без всяких возрастных ограничений, а в финале под рождественской елкой люди и приматы непременно бы помирились после череды комических столкновений) и Джеймса Кэмерона (тогда Чарльтона Хестона заменил бы в главной роли Арнольд Шварценеггер, сражающийся с жидкокристаллическими гориллами из залитого холодным синим светом будущего). Не сложилось. Вместо этого на экраны вышел один-единственный фильм, снятый Тимом Бертоном.

Бертон, понятное дело, подходил для этого фильма раз в шестьсот лучше Стоуна, Коламбуса и Кэмерона вместе взятых. Хотя бы потому, что предположить заранее, куда заведет его собственная фантазия, решительно невозможно. К тому же он уже имел куда как впечатляющий опыт перелицовки старого культового мифа, сняв две первые серии «Бэтмена», да так, что теперь уже мало кто вспоминает о том, что Человек -- Летучая мышь существовал еще за полвека до выхода бертоновской версии. Потому неудивительно, что «Планету обезьян» образца 2001 года фанаты ждали с нескрываемым нетерпением. Феноменальный старт фильма в американском прокате, позволивший уже через неделю полностью окупить стомиллионный бюджет, только подогревал нетерпение: ожидалось зрелище во всех отношениях эпохальное.

Но -- «звиняйте, братцы, бананов нема». Чуда не случилось. То есть понятно, конечно, что «Оскара» за грим фильму не избежать -- маэстро Рик Бейкер превзошел сам себя, и знаменитые артисты на самом деле превратились в приматов, оставшись при этом абсолютно узнаваемыми. Этого c лихвой хватило бы для фильма, снятого кем угодно, только не Бертоном. От него по привычке ждешь не только визуального пиршества, но и осмысленных и неожиданных идей. С ними в фильме -- очевидная проблема. Кажется, что Бертон, азартно согласившийся снимать новую версию (да и какой бы режиссер-синефил отверг бы подобное предложение), только в процессе съемок понял, что сказать на эту тему ему особенно нечего. Как нечего делать и в космосе, где происходит действие первых эпизодов фильма. Если опоздать на вступительные титры, то вряд ли можно догадаться, кто именно снял эту абсолютно стерильную космическую одиссею с собранными и одухотворенными астронавтами в белоснежных скафандрах и помаргивающими лампочками неизбежных приборов. Ничего более антибертоновского -- по настроению, по стилю, по уровню выдумки -- представить невозможно. Появляющиеся чуть позже обезьяны несколько исправляют положение, но ненадолго. Единственная оригинальная находка Бертона заключается в том, что он стилизовал обезьяний мир в традициях пеплума, постановки из античных времен (догадку подтверждают и вступительные титры, в которых камера медленно и торжественно под бравурную музыку Дэнни Эльфмана скользит по крупным планам всевозможной амуниции -- совсем как в «Спартаке» Стэнли Кубрика). В романе-первоисточнике обезьяны достигли весьма высокого уровня развития. В оригинальном старом фильме -- оказались попримитивнее, но хотя бы имели в арсенале огнестрельное оружие. У Бертона приматы не ушли дальше мечей и луков, что в сочетании с легионерскими доспехами делает их неотличимыми от массовки того же «Спартака». Странно даже, что обезьяны не догадались стравливать людей на потеху местным патрициям. Но пеплум -- это, как известно, не только батальные сцены, но и откровенная демагогия. Редкий фильм этого жанра в свое время длился меньше двух с половиной часов. И от своих жанровых предшественников Бертон позаимствовал не только кровавую пышность сражений, но и неповоротливость промежуточных сцен. И если обезьяны еще вызывают некоторый интерес, то люди глядятся совсем уж плоскими. Видно, что продюсеры требовали от режиссера отработать каждый вложенный доллар и диктовали свои условия, на которых любой шаг с дорожки безусловного кассового успеха рассматривается как попытка к бегству. В результате вместо ожидаемого шедевра на экране ухает и почесывается странный гибрид «Гладиатора» и «Поля битвы -- Земля». Тяжеловесный мутант, застрявший на лестнице эволюционного развития где-то между откровенным трэшем и масштабным голливудским мейнстримом -- тем самым, которому вот уже много лет противопоставлял свои фильмы Тим Бертон. Нечесаный гений-визионер, посаженный на цепочку злокозненными шарманщиками и вынужденный выделывать привычные трюки из-под палки. Сегодня и ежедневно.

Вчера предпремьерным показом фильма открылся реконструированный кинотеатр «Экран» в Марьино. С 13 сентября «Планету обезьян» можно будет увидеть также в «Авроре», «Витязе», «Горизонте», «Мечте», «Праге», «Солнцеве», «Стреле», «Тбилиси» и «Под куполом» (где показывают недублированную копию).

Тем, кто не получил от новоявленной «Планеты обезьян» ожидаемого удовольствия, имеет смысл подождать еще неделю. На 18 сентября намечен российский видеорелиз пяти оригинальных серий культовой картины. Без них-то настоящему киноману в своей коллекции точно не обойтись. Первая «Планета обезьян» вышла в 1968 году и сразу же стала хитом проката и современной классикой, что совершенно естественно: вокруг проекта были собраны лучшие силы Голливуда. В основу сценария лег роман Пьера Буля, написавшего «Мост через реку Квай», экранизация которого в 1957 году заработала семь «Оскаров». Поставил фильм Фрэнклин Шеффнер, один из лучших режиссеров «золотого века» американского телевидения, после «Обезьян» вошедший в историю кино такими картинами, как «Паттон», «Николай и Александра», «Мотылек» и «Мальчики из Бразилии». А роль астронавта, попавшего на планету обезьян (а на самом деле -- не ко времени вернувшегося на родную Землю) сыграл Чарльтон Хестон -- в недавнем прошлом «оскароносный» Бен Гур из одноименного киноколосса. Первая «Планета обезьян» тоже выдвигалась на три награды Американской киноакадемии, в том числе за костюмы (Мортон Хаак) и музыку (Джерри Голдсмит), но получил награду в результате гример Джон Чемберс, позже работавший на всех четырех продолжениях фильма, а также на классической версии «Острова доктора Моро», «Призраке в раю» и второй серии «Хэллоуина». Два года спустя вышло продолжение -- «За пределом планеты обезьян», снятое еще одним телеветераном Тедом Постом, позже снимавшим Клинта Иствуда и Чака Норриса. А потом сиквелы выходили ежегодно -- «Побег с планеты обезьян» Дона Тэйлора («Омен-2»), «Завоевание планеты обезьян» и «Битва за планету обезьян» (обе Джея Ли Томпсона, режиссера «Мыса страха» и «Тараса Бульбы»).