Андрей Гончаров прожил долгую жизнь, с раннего детства связанную с театром. Его мать была актрисой, отец работал концертмейстером в ГАБТе. Он учился в Леонтьевском переулке, том самом, где стоит особняк основателя Художественного театра, и уже в школе стал руководителем драмкружка. Он видел постановки Мейерхольда и Станиславского и даже сидел на репетициях «Трех сестер» Немировича. Премьера его первого спектакля должна была состояться 22 июня 1941 года. Не случилось. Гончаров отправился на фронт, служил командиром разведвзвода, получил два ранения, в течение трех лет ставил спектакли во фронтовых театрах ВТО.

Среди учителей Гончарова были знаменитый артист МХАТа Василий Топорков и известный режиссер мхатовской школы Николай Горчаков, но определяющим событием творческой биографии он всегда называл встречу с Андреем Лобановым. Замечательный мастер, во многом предвосхитивший «шептальный реализм» хрущевской оттепели, Лобанов не был по-настоящему оценен современниками, но Гончаров всегда был верен своему учителю. Получив в 1958 году собственный театр (Московский драматический), он сразу же пригласил бездомного тогда мастера на постановку. Лобанов предложил пьесу Островского «Свои люди -- сочтемся», но поставить ее не успел. Годы спустя Гончаров сам поставил эту пьесу, и именно «Банкрот» (первоначальное название комедии) стал самым замечательным спектаклем в его творческой биографии. Танец Липочки он поставил по замыслу Лобанова: когда героиня танцует, от ее мощных прыжков сотрясается дом и звенит в буфете посуда.

Андрей Гончаров никогда не отличался ни революционностью театральных взглядов, ни явным (или даже потаенным) диссидентством. Он ставил «оппозиционных» по тогдашним временам Эдварда Радзинского («Беседы с Сократом») и Исаака Бабеля («Закат»), но Госпремию получил за постановки пьес Афанасия Салынского и Генриха Боровика. У Гончарова был другой дар -- собирать вокруг себя талантливых людей. Сложно сосчитать знаменитых артистов, которым он дал путевку в жизнь. Талант организатора в нем тоже без сомнения был. Он принял Театр Маяковского в 1967 году в, мягко говоря, не лучшем виде. Его прежний руководитель Николай Охлопков последние годы очень болел, но должность главрежа была закреплена за ним пожизненно. Театр хирел, труппа морально и творчески разлагалась, партер не заполнялся и на треть. Пришел Гончаров и превратил «Маяковку» в один из самых популярных театров Москвы. Он доказал, что система Станиславского и кассовый спектакль -- понятия вполне совместимые. На «Трамвай «Желание» и «Кошку на раскаленной крыше» Теннесси Уильямса, на «Леди Макбет Мценского уезда» Николая Лескова и «Бег» по Михаилу Булгакову билетов было не достать.

Больше полувека Гончаров преподавал в ГИТИСе, и после того, как он возглавил кафедру режиссуры, здесь тоже забурлила жизнь. Именно при нем в ГИТИС пришли преподавать Анатолий Эфрос и Марк Захаров, Петр Фоменко и Леонид Хейфец. Гончаров слыл в театральных кругах человеком с нелегким, даже деспотическим характером, но вот что интересно: в своей педагогической деятельности он был удивительно терпим. В одном из последних интервью Гончаров, не называя имен, обрушивается на «длинноволосых, грязных молодых людей, которые мнят себя гуру и поклоняются только Ежи Гротовскому». Трудно не уловить здесь намек на учеников Анатолия Васильева. Но ведь и Васильев пришел в ГИТИС при Гончарове, этом неутомимом строителе театра и талантливом собирателе талантливых людей.