Назвав отчет о букеровском шорт-листе «Старожилы не упомнят» (см. «Время новостей» от 10 октября), как в воду глядел. На торжественном обеде председатель жюри Василий Аксенов отказался объявлять лауреата. Такого за четырнадцать лет не случалось. Стало ясно: Баба Яга -- против! Были случаи, когда председатели оказывались в меньшинстве, но, пряча эмоции, поздравляли победителя. Если Аксенов такой крутой, это его дело. Но почему Букеровский комитет избирает самый болезненный выход из конфузной ситуации? Объяви без комментариев о победе Дениса Гуцко председатель комитета Джордж Уолден или секретарь Игорь Шайтанов, никто бы внимания на смену сценария не обратил. Но речь держал член жюри Евгений Ермолин, не скупившийся на комплименты роману Гуцко «Без пути-следа». Зачем? Чтобы снизошедший до пресс-конференции Аксенов мог на ермолинских дифирамбах топтаться (мэтр не считает роман «событием» и «знамением»). А заодно: корить других членов жюри (Аксенов написал 25 романов, а коллеги посмели его ослушаться), клеймить Владимира Спивакова (обещал поддержку, а прислал бумажку с голосом за Гуцко), намекать на сговор (а если и был, то в чем проблема? -- не запрещено членам жюри общаться между заседаниями), глумиться над романом сидящего рядом Гуцко, делая вид, что не помнит его названия, брезгливо отзываться о еще четырех соискателях, тексты которых, по мнению Аксенова, на голову ниже, чем «Каблуков» Анатолия Наймана? (Тогда почему пустил их Аксенов в шорт-лист? Если не было в минувшем году хороших романов -- что неправда! -- можно было пристегнуть к светозарному Найману не пятерых, а двух мнимых соперников. Регламент позволяет.)

Это не нервный срыв. Это хамство начальника, уверенного в неподсудности. Как совместить его с прозой Аксенова, славящей благородство и мужское достоинство (что предполагает умение, проиграв, держать лицо), я не знаю. Знаю другое: Аксенов давно не читал Островского. Иначе помнил бы: На всякого мудреца довольно простоты. Ему было важно одно: наградить Наймана. Все остальные -- соискатели и члены жюри -- виделись статистами. Обкарнать лонг-лист? Отлично. Напихать в шорт-лист серости? Нашим легче: на бесптичье всяк соловей. А что при этом раскладе победа Наймана (достойного кандидата на премию) у многих вызовет сомнение -- дело десятое. Аксенов думал, что развел прочих судей, как маленьких. Развели его.

Мог бы что-то почуять, если б видел в партнерах людей со своими идеями и чувствами, а не кукол. Не тайна, что Алла Марченко любит опекать «молодых», Евгений Ермолин горой стоит за провинциалов, а Николай Кононов всегда будет против «очевидных» решений? Можно не разделять этих установок (я не разделяю), но нельзя их игнорировать. Особенно если предмет спора -- яркий писатель. Понятно же, что Марченко, Ермолин и Кононов (литераторы весьма достойные) ценят Гуцко не только за то, что он молод, живет в Ростове-на-Дону и «не Найман», а за его дар. Думаю, дар этот признавал и Аксенов -- покуда вбунтовавшееся жюри не одержало победу. Платой за которую стало издевательство над их фаворитом.

Они этого хотели? Или предполагали, что Аксенов не унизится до мелкой (но сильно действующей) мести? Или считают, что пачка долларов перетянет непотребства старшего товарища? Нет, они вообще не думали, чем размолвка отольется. Кабы думали -- умилостивили бы громовержца. Такие же забывшие Островского «мудрецы».

Они вместе с Аксеновым создали кошмар нынешнего Букера. Вместе, урезав длинный список, сказали десяткам писателей: вы никто и звать вас никак. Вместе не взяли в шестерку лучшие книги года. Вместе ввели Гуцко и Наймана в шеренгу троечников, тем самым их подставив. (Пробей Аксенов Наймана, пахло бы еще хуже, чем теперь.) Они играли по одной схеме -- боролись за «своих». Не верю, что у Марченко и Ермолина сейчас на душе светло. На всякого мудреца довольно простоты.

В том числе на членов Букеровского комитета с их культом vip: председатель жюри -- только «громкий» писатель, делегат от «культурной общественности» -- только звезда. (Хоть бы раз школьного учителя позвали. Или библиотекаря. Где уж. Спасибо, что без футболистов перемогаемся.) Почему критик Шайтанов, перед тем как стать букеровским секретарем, мог возглавлять жюри (1997), а критики Наталья Иванова, Валентин Лукьянин, Ирина Роднянская, Никита Елисеев, те же Марченко и Ермолин рылом не вышли? Может быть, кульбит Аксенова принудит букеровских законодателей задуматься. Сколько можно в упор не видеть, как звезды, призванные поднимать престиж премии, его опускают? Как было не скумекать, что Спиваков не сумеет толком работать: не потому что музыкант или читать не любит (может, и любит), а потому что очень занят и считает свое прямое дело более важным, чем членство в жюри и присутствие на наградной церемонии. И он трижды прав! Лучше бы, конечно, сразу отказался, но ведь так умоляли осветить своим величием нашу бедную золушку-литературочку! И еще: зная, как трактует свой долг Аксенов, попрекать музыканта нарушенным словом способен только глупец. Или лицемер.

Я не говорю, что прославленных писателей нельзя ставить председателями жюри, а музыкантов или артистов судьями. Поэт Олег Чухонцев (председатель) и кинорежиссер Валерий Тодоровский, с которыми я работал над Букером-2000, отлично исполняли обязанности. Я до сих пор не согласен с принятым тогда решением (кстати, тоже четверо против одного, коим был я), но это не поколебало уважения к ним и двум другим тогдашним судьям. Эх, поздно меня Аксенов жить научил! А то вмазал бы на давней прессухе: роман Михаила Шишкина «Взятие Измаила» гроша не стоит, я -- единственный профессиональный критик в жюри, написал 800 (на ту пору) статей и рецензий, был коварно не допущен в председатели, требую для критиков-судей не двух голосов (как сейчас Аксенов для писателей-председателей), а минимум пяти. Какой шанс упустил! На всякого мудреца довольно простоты.

Откинув шутки, признаю: я из тех же «мудрецов». Узнав, что жюри возглавит Аксенов, я, привыкший ценить его за мужество, верность свободе и любовь к слову, искренне радовался (пока не пошел букеровский процесс) и возмущался злобной брехне о заговоре «шестидесятников» (Войнович наградил Аксенова, Аксенов наградит Войновича) -- в последнем не раскаиваюсь. Есть за мной «мудрости» и похуже: форсировал звук в спорах о премиальных сюжетах (не только букеровском), что вело не к исправлению несуразностей, а лишь к раздражению оппонентов; позволил умереть (обмереть на время?) экспертной премии Аполлона Григорьева, которая потребна, как воздух, и в безденежном варианте (почему позволил? -- по дурацкой логике обиды: если никому не надо -- то и я не рыжий); худо ладил с коллегами, пекущимися о том же деле... В результате получил то же, что и все литераторское сообщество: соперничающие в нелепости «Национальный бестселлер» и «Ясную Поляну», предназначенные для и без того все получивших (не по одному разу) глыбины Государыни, «Триумфа» и «Поэта», неясный контур «Большой книги», вечно подвешенные «казаковку» (в этом году будет) и премию Белкина (надеюсь на лучшее)... Ну и злосчастную премию за «роман года», судьба которой зависит от трудно предсказуемой участи «Открытой России», а репутация испорчена ходом четырнадцатой букериады. На сей раз -- крепко. Полно искать виноватых. Судьи и члены Букеровского комитета действовали бы иначе, будь в литераторском сообществе иные нравы, дыши мы иным воздухом. На всякого мудреца довольно простоты.