Сегодня в Вене совет управляющих Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) в очередной раз обсудит «иранское ядерное досье». 35 стран-членов будут решать, передавать ли «досье» в Совет Безопасности ООН с перспективой введения санкций против Ирана. Эта возможность была предусмотрена резолюцией, принятой советом управляющих МАГАТЭ два месяца назад. «Вряд ли такое решение будет принято. Новой резолюции, по всей видимости, не будет, -- сообщил «Времени новостей» анонимный российский дипломат. Вчера же о предпочтительности «дипломатического пути» говорили и дипломаты Евросоюза и США. О том, как проходит голосование в МАГАТЭ по таким важным делам, «Времени новостей» рассказал бывший постоянный представитель СССР и России при международных организациях в Вене в 1988--1992 годах Роланд ТИМЕРБАЕВ.

-- Просто поднимают руки. Но послы уже заранее знают, кто за кого проголосует. Перед этим днями и неделями послы ходят по коридорам и беседуют. Потом обычно наш посол информирует Москву: внесен проект резолюции, расклад голосов такой-то, голосование состоится завтра в такое-то время, считаю нужным воздерживаться и поступлю так, если не получу иных указаний. Вот посол сидит у телефона и ждет, позвонят ему из МИДа или нет.

В случае с Ираном сам посол решения не принимает, это вопрос очень большой политики. Он по нему имеет твердое указание Москвы. Решение принимается в МИДе на уровне замминистра или министра, а в последнее время все чаще в Кремле. Кстати, когда я работал в Вене, у меня была лишь общая установка из Москвы. С министром Шеварднадзе в этом отношении было легко работать -- он не очень знал эти проблемы и умел доверять людям. Мне он доверял, и я сам принимал решения.

-- А какие в те годы были самые горячие проблемы в МАГАТЭ?

-- События в Ираке 1991 года. Тогда было много голосований по Ираку. Там нашли уран и оборудование -- газовые центрифуги и детали циклотронов, которые использовались при таком допотопном методе обогащения урана, как электромагнитный. По решению Совета Безопасности ООН, но по представлению МАГАТЭ, все это было уничтожено: взрывали лаборатории, предприятия, специальными устройствами выводили из строя магниты.

-- И ничего не осталось?

-- МАГАТЭ получало информацию не только из внешнеполитических ведомств, но и из других служб -- как США, так и СССР. И это была обстоятельная информация. В Ираке тогда оставались проблемы, но не столько атомные, сколько химико-биологические и ракетные. Но они не входили в компетенцию МАГАТЭ. По линии агентства все было чисто. МАГАТЭ никогда не выражается категорично, ведь могут быть закрытые лаборатории, о которых агентство никак не могло знать. Но за то, что мы проверили, мы ручаемся. И у нас была уверенность, что там все уничтожено.

Никакого разнобоя по ядерным проблемам Ирака я не припоминаю. Тогда был двуполярный мир, и можно было договориться. Если две сверхдержавы соглашались, то все -- Англия, Франция и Китай -- шли вместе с нами. В те же годы я участвовал в Вене в переговорах, касающихся отказа ЮАР от ядерного оружия.

-- ЮАР отказалась от ядерного оружия из благородства?

-- Что вы! Атомные дела -- это такая могучая сила, что на благородство в них нельзя рассчитывать. Например, Великобритания, когда получила первые документы о возможности создания ядерного оружия, пыталась скрыть это даже от союзника -- США.

Претория в конце 80-х годов поняла, что дело идет к окончанию эпохи апартеида и к власти неминуемо придут черные. Белое меньшинство никак не хотело, чтобы атомная бомба оказалась в руках у черных. Они специально вели учет и сохраняли все документы, относящиеся к получению обогащенного урана, -- рассчитывали заранее, что может прийти момент, когда им будет нужно все передать миру и за все отчитаться. Они так и сделали: демонтировали все свои шесть ядерных устройств, уничтожили неядерные компоненты, а ядерный материал предъявили для гарантий МАГАТЭ. МАГАТЭ все подсчитало, но скажу честно -- все мы были абсолютно уверены, что черным белые ничего от бомбы не оставят. Никто об этом никогда не говорил, но такой подход присутствовал. Так что МАГАТЭ со спокойной совестью засвидетельствовало, что у ЮАР все до последнего грамма учтено.

-- ЮАР удалось испытать бомбы?

-- Нет. Для испытания ядерного оружия они пробурили две скважины. Но наши спутники в 1977 году эти работы зафиксировали. Мы сообщили об этом американцам (у нас с ЮАР не было никаких отношений), Вашингтон вмешался, и Претория скважины диаметром около метра и глубиной 300 метров законсервировала.

-- А Иран в те годы уже был на повестке дня? Ведь в середине 90-х годов Россия приняла решение о ядерном сотрудничестве с Тегераном в ядерной сфере?

-- Я в 1992 году вышел в отставку и об этом могу судить со стороны. У меня сложилось впечатление, что тогда у нас разваливался атомный комплекс, нужно было загрузить мощности, и мы шли на многое, на что сегодня, быть может, не согласились. Решение достраивать АЭС в Бушере я считаю правильным. А вот сделанное в 1995 году предложение бывшего главы Минатома Виктора Михайлова поставить газоцентрифужное производство в Иран -- нет. Тогда даже был подписан протокол о намерениях, но потом его дезавуировали. Может, американцы надавили на нас, может, мы сами опомнились. Меня до сих пор смущает, что мы и Китаю поставили газоцентрифужное производство. (Газовые центрифуги применяются для обогащения урана. -- Ред.)

-- Как вы как считаете, Иран стремится получить ядерную бомбу?

-- Положа руку на сердце -- конечно хотят. Это бывшая Персидская империя. У них менталитет великой страны. И они спрашивают, почему Пакистан, например, имеет бомбу, а Великая Персия -- нет?