На сцене, где сидел Национальный филармонический оркестр России, выстроили три наклонных пандуса. Один в центре, два -- по сторонам. Фоном действа был экран. Пока свет в зале не выключили, сценография напоминала оформление дефиле-подиумов во время Недели высокой моды. Потом на сцене разместился хор Академии хорового искусства (руководитель Виктор Попов) в белых одеяниях. Вышел маэстро Спиваков. Зазвучала музыка, запели голоса. Французский язык переводился титрами на двух табло. Зритель слушал, смотрел и читал опус 1938 года Артюра Онеггера на текст Поля Клоделя «Жанна д'Арк на костре». Жанр представления определить сложно. Онеггер гениальный стилизатор, тонко чувствующий «дух чуждых эпох как свой собственный», от средневекового миракля до классицистической оратории. Пластичный, податливый материал хорошо аранжировался Онеггером по законам актуального в его время неоконструктивистского (по аналогии с ар-деко в архитектуре) монтажа.

Возможно, Владимира Спивакова оратория увлекла именно как такой вот «открытый проект», палимпсест, не поддающийся жесткому определению, очень современный потому, что жанр мюзикла один из таких же равноправных в нем ингредиентов, как жанр мистерии или церковных песнопений.

Трагическая история орлеанской девственницы разыгрывалась артистами -- знаменитой француженкой Фанни Ардан, одетой скромной служащей (учительницей, быть может) нашего времени, а также мастерами московских театров -- Дмитрием Назаровым, Кириллом Пироговым и Юрием Чурсиным. Они общались по принципу мелодекламации. Главный собеседник Жанны -- сострадающий ей святой наставник Доминик (Дмитрий Назаров). Поющий хор реагировал на слова героев и по античной традиции был воплощением активной, влияющей на ход истории силы, по-своему супергероем мистерии.

Режиссер Кирилл Серебренников больше всего вдохновился форматом актуального перформанса на территории contemporary art. Последние часы Жанны накануне страшной казни показаны как политический фарс. Судьи (артисты) и хор предстают то как скопище сошедших с гойевских гравюр зверей-уродцев, то как карточные шулеры, но главное -- как политтехнологи, ставящие на кон в своей грязной игре жизнь души человеческой. Неспроста же у обаятельных демонов в исполнении Чурсина и Пирогова плакатная жестикуляция, повадки ведущих ток-шоу, офисный стиль одежды и узнаваемые газеты в руках.

В маленькой заметке о первом впечатлении нет возможности подробно рассказывать об остроумных и точных деталях, что были найдены режиссером, чутко уловлены артистами и поддержаны музыкальным текстом оратории. Очень понравилась работа художника Николая Симонова, раскрасившего звуки оперы на белом экране. Будто по ходу представления невидимая рука рисует картины в духе абстрактного экспрессионизма Поллока и Ротко.

Меньше убедила вторая, лирическая глава повествования о Великой Жертве и Великой Любви. Фанни Ардан в предложенном формате оратории -- мюзикла драматический свой талант в полную силу раскрыть не смогла. Оркестр, хоры и певцы, изображающие ангелов и святых покровителей Жанны Екатерину и Маргариту очень старались. Но о музыкальных тонкостях говорить трудно: акустика зала оставляет желать лучшего, и она была испорчена микрофонами и электронными спецэффектами. Так что будем ждать других встреч с музыкой Онеггера как таковой, тем более что московскую публику удалось увлечь ею аж в 1985 году благодаря циклам концертов неутомимого просветителя, великого дирижера Геннадия Рождественского.