2005 год славен тремя юбилейными датами: 325 лет со дня рождения Иоганна Себастьяна Баха, 50 лет первой записи Гольдберг-вариаций Баха великим пианистом Гленном Гульдом (они признаны эталонными и сегодня), наконец, 80 лет со дня рождения композитора Андрея Эшпая -- человека-эпохи советской композиторской школы.

Отличные музыканты и способные менеджеры фонда развития культуры «Возвращение» решили отпраздновать даты весьма небанально. Президент фонда, один из лучших гобоистов России Дмитрий Булгаков, осуществил мечту, которую лелеял 12 лет, -- переложить великие Гольдберг-вариации Баха для квартета духовых. «Соавтором» Баха предложили стать второму юбиляру, патриарху отечественной музыки Андрею Яковлевичу Эшпаю. Слушатели Рахманиновского зала Московской консерватории услышали вчера вариации для духовых с двойным авторством: Бах--Эшпай.

Сперва отдадим должное самому Баху. Его Гольдберг-вариации -- один из самых парадоксальных опусов мировой музыкальной культуры. Композитор сочинил произведение в 1736 году для графа Германа Кайзерлинга -- русского посла в Дрездене, блестящего дипломата, человека тонкого вкуса. И самое забавное, сочинил как средство от бессонницы, как милые импровизации на клавире, которыми ученик Баха, придворный музыкант русского посланника Теодор Гольдберг мог бы развеять ночную тоску. То есть эта "Ария с вариациями для клавира или клавицимбала с двумя мануалами" задумывалась отчасти (назовем вещи своими словами), чтобы помочь дипломату побыстрее заснуть. В награду за свой труд Бах получил кубок со ста луидорами.

Дальнейшая судьба вариаций потрясающа. Именно этой, предназначенной для ночной релаксации музыке суждено было стать самой авангардной территорией творческих экспериментов. По утверждению одного из баховских биографов Йохана Николауса Форкеля, сделанному еще в 1802 году, вариации представляют собой «модель, по которой следует строить вообще все вариации». И даже джазовые музыканты признают справедливость этого тезиса. В произведениях, созданных в жанре импровизаций на заданную тему, присутствовала и присутствует баховская метрическая и гармоническая методика. А сами Гольдберг-вариации, будто иллюстрируя модную сегодня идею «интертекстуальности», транскрибируются для многих-многих инструментов, от ансамбля струнных до баяна. И вот теперь -- духовой квартет: два гобоя (Павел Стругалев и Дмитрий Булгаков), английский рожок (Клаудиа Хельбах), фагот (Уве Реберс).

Благодаря филигранной работе Эшпая, феноменальному мастерству и особому чувству стиля всех исполнителей музыка Баха проявилась в том акустическом пространстве, которое с великим немцем все-таки обычно не ассоциируется, -- в пространстве постмодернистской культуры с ее диалогическим остранением, гиперобъемным представлением текста в коллаже фрагментов, акустическим фоном вдруг разболтавшихся друг с другом далековатых эпох... Так что ничего нет странного в том, что в разговоре фагота с гобоями мерцали образы музыки Майкла Наймана. Он здесь ни при чем. Просто Бах -- композитор современный.