Проработав два года в Федеральной комиссии по ценным бумагам и биржам США (SEC), американец русского происхождения Питер Дерби вновь решил заняться бизнесом в России. И несмотря на то, что инвестиционный банкинг по-прежнему остается любимым видом деятельности г-на Дерби, в сфере интересов основателя ИК «Тройка Диалог» на этот раз оказалось потребительское кредитование. Г-н Дерби хочет честно рассказывать потенциальным заемщикам обо всех последствиях получения кредита, заставив отечественные финансовые институты перестать обманывать население. И при этом получать за это от банков комиссионные.

О перспективах своего нового российского проекта, а также о том, что, по его мнению, ждет российский инвестиционный бизнес, Питер ДЕРБИ рассказал обозревателю «Времени новостей» Наталье РОМАНОВОЙ.

-- Вы стояли у истоков создания в России инвестиционного бизнеса, до середины 1990-х годов возглавляли ИК «Тройка Диалог». Как вы сейчас оцениваете этот рынок?

-- В последние два-три года наблюдается качественный подъем российского инвестиционного рынка. Если раньше в центре внимания инвестбанкиров были только крупнейшие компании, «голубые фишки», то сейчас предприятия с небольшими даже по российским меркам оборотами выходят на рынок. Причем все большую популярность (я бы назвал это также модой) приобретает первичное размещение акций. Многие эмитенты предпочитают проводить IPO на Лондонской фондовой бирже. В Нью-Йорке разместиться значительно сложнее. После череды громких корпоративных скандалов, сотрясавших Америку в начале 2000-х годов, были значительно ужесточены требования к эмитентам, как местным, так и иностранным. Причем речь идет не только о возможном мошенничестве, но и просто о правильном ведении отчетности.

Пройти листинг на Нью-Йоркской фондовой бирже значительно сложнее, чем в Лондоне. Впрочем, я думаю, что, например, когда будут сняты ограничения на торговлю акциями «Газпрома», бумаги российской газовой монополии появятся и в Нью-Йорке.

-- «Проводниками» российских эмитентов на Запад являются, как правило, иностранные инвестбанки, заметно активизировавшие свое присутствие на нашем рынке. Как их деятельность повлияет на бизнес их российских коллег и эмитентов?

-- Приход в Россию глобальных инвестбанков, оперирующих десятками, а то и сотнями миллиардов долларов, -- факт, безусловно, отрадный. В то же время я бы не стал переоценивать их роль и влияние на рынок. Если вы обратите внимание на историю ведения их бизнеса в России, то они появились в стране на первой волне приватизации. Заработать тогда им не удалось, поскольку это стало внутренним перераспределением активов. После кризиса 1998 года они практически полностью свернули свои операции в России. Эти инвестбанки очень мобильные и идут на рынок только в том случае, если могут проводить операции на миллиарды долларов. Меньшие суммы их не интересуют. И если, не дай бог, в России опять что-нибудь случится, то они закроют свои офисы с той же легкостью, как это было сделано после дефолта. И на рынке останутся только местные игроки. Поэтому когда мы создавали «Тройку Диалог», то проповедовали принцип, что это российская компания для россиян.

Я не думаю, что западные глобальные банки могут как-то потеснить отечественных участников рынка. Они работают на разных уровнях. Первые обслуживают крупнейших эмитентов, вторые выводят на рынок небольшие компании.

В любом случае нужно развивать отечественный инвестиционный сектор. Я думаю, второго мнения тут быть не может.

-- Глава ФСФР Олег Вьюгин сейчас проводит политику, направленную на возвращение эмитентов, торгующихся за границей, на российские биржи. Насколько эффективны, на ваш взгляд, меры, предпринимаемые регулятором?

-- Если бы я по-прежнему работал в SEC, то, конечно, оставил бы ваш вопрос без комментариев, заявив лишь, что это внутреннее дело российского правительства. Но так как я теперь не госчиновник, могу поделиться с вами своим отношением к этому вопросу. Есть объективные причины, которые заставляют эмитентов ходить в Лондон, например неразвитость инфраструктуры российских торговых площадок, пока еще несовершенное законодательство, возможность привлечь за границей больше средств и т.д. Но не забывайте о том эффекте, которое оказало на рынок дело ЮКОСа. Несмотря на заверения властей о недопущении пересмотра итогов приватизации, в душе у некоторых чиновников, похоже, есть прямо противоположное желание.

Я не говорю о том, что история с Ходорковским оказала решающее значение на настроения компаний-эмитентов. Скорее это один из кусочков мозаики, собрав которую становится ясно, что власть различными способами приобретает активы, прежде являвшиеся государственными.

-- И все же иностранные инвесторы, похоже, относительно оптимистично смотрят на Россию...

-- Согласен. Есть такое понятие -- «страны BRIC» (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Инвестиции в эти государства считаются наиболее перспективными. По оценкам тех же глобальных инвестбанков, доля BRIC в мировой экономике к 2025 году возрастет вдвое и составит 20%. На первом месте по привлекательности находится Китай, затем Индия, на Россию и Бразилию приходится меньший объем инвестиций, однако все рано речь идет о миллиардах долларов. Сейчас развивается сотрудничество международных и российских компаний, когда иностранный фонд передает средства под управление своему местному партнеру, с тем, чтобы тот инвестировал капитал в предприятия. Пример тому -- недавняя сделка «Тройки Диалога» и крупнейшего в Азии инвестфонда Temasek Holdings. По соглашению, «Тройка» будет вкладывать деньги азиатского фонда в покупку пакетов акций отечественных предприятий. Станет ли такой опыт массовым, во многом зависит от того, как пройдут президентские выборы 2008 года. Западные инвесторы очень чутко реагируют на политические риски в России.

-- Почему, вернувшись на российский рынок, вы решили не заниматься инвестиционным бизнесом?

-- Когда я уходил из SEC, то у меня не было четких планов, чем я займусь в дальнейшем. Мне поступали предложения от бывших российских коллег возглавить наблюдательный совет в банке или крупной компании. Но такая деятельность предполагает постоянное присутствие на работе, а я пока не собираюсь жить в России.

Общаясь с российскими бизнесменами, я интересовался, какие направления деятельности сейчас наиболее перспективны. Речь зашла о потребительском кредитовании, которое переживает в России настоящий бум. При этом у населения нет четкого представления о том, что такое кредит, где и как его лучше получить, наконец, сколько денег придется заплатить за его предоставление. Это же просто ненормально, когда официально заявленная ставка по займу меньше реальной в несколько раз. Согласно американскому законодательству банки обязаны сообщать потенциальному заемщику о реальной оценке стоимости кредита -- так называемом годовом процентном тарифе (Annual Percentage Rate -- APR). В России такой закон пока еще не принят.

Мы создали компанию CreditStar, чтобы потенциальные заемщики лучше ориентировались в банковских кредитных программах и выбрали оптимальное для себя предложение, а сами банки лучше понимали, какой именно клиент к ним приходит. Это, по сути, посредник между населением и финансовыми институтами.

Если люди будут больше знать, то рынок будет прозрачнее, люди будут занимать по справедливым ставкам, и их покупательная способность увеличится. Это положительно отразится на рынке потребительских кредитов и российской экономике в целом.

-- С какими банками вы работаете?

-- По нашим оценкам, на топ-8 лидеров потребительского кредитования приходится половина всего рынка (без учета Сбербанка). Сейчас мы сотрудничаем с пятью банками, до конца года намереваемся подписать соглашения с остальными. К сожалению, назвать их пока не могу. Принцип работы следующий -- обратившийся к нам частный клиент заполняет подробную анкету, где указывает не только данные о себе, но также объясняет, какой кредит хотел бы получить. Эту заявку мы отправляем в несколько банков, предварительно проведя собственный анализ кредитоспособности потенциального заемщика. Кроме того, мы помогаем человеку разобраться в программе банка, то есть когда, сколько и за что ему придется платить.

С населения мы денег не берем за услуги, комиссию в размере 5 долл. за каждого заемщика оплачивает банк.

-- Банки сами достаточно активно привлекают население. Зачем им платить кредитному брокеру?

-- Во-первых, банки сейчас существенно больше тратят денег на привлечение клиентов, а затем выбирают из них подходящих для них заемщиков. Во-вторых, мы направляем им именно тех заемщиков, которые выбирают данный банк и его продукт. Получается, что банки могут сократить свои расходы. Наконец, мы ведь тоже проверяем клиента, следовательно, банк оценивает его как более надежного заемщика, чем тех, кто приходит с улицы. Таким образом, риски снижаются.

Мы несколько месяцев работали бесплатно, чтобы продемонстрировать все преимущества банкам, а теперь заключаем с ними договоры. Если бы банкам это было не выгодно, они бы с нами не сотрудничали.

-- Насколько этот проект доходен?

-- Во многом это социально ориентированная программа, однако мы рассчитываем, что она как минимум окупится.

-- Какие еще интересы у вас есть в России?

-- Пока только этот проект, а дальше посмотрим.

Питеру Дерби 44 года. Приехав в Россию, он в 1991 году вложил в создание первой в России инвесткомпании «Тройка Диалог» 35 тыс. долл. Его партнерами стали четыре студента МГУ, среди них был и нынешний президент компании Рубен Варданян. В 1997 году г-н Дерби продал 86% акций «Тройки» Банку Москвы за более чем 60 млн. долларов.

Другой его проект -- Диалог-банк -- не пережил кризиса 1998 года, в 1999 году у него была отозвана лицензия. Преемником бизнеса Диалог-банка стал Дельта-банк, проданный г-ном Дерби в конце 2000 года фонду «США--Россия». Сейчас банк принадлежит компании General Electric Consumer Finance.

Весной 2003 года г-на Дерби позвал в свою команду тогдашний глава американской SEC Уильям Дональдсон. А в середине нынешнего года г-н Дерби ушел из комиссии вместе со своим бывшим шефом.