Еще недавно казалось, что страсти вокруг фестиваля «Золотой ангел», который намерена проводить в Петербурге компания «Киномарк», улеглись, и вопрос о месте, где должны раскинуться шатры временных кинозалов, решен: директор Эрмитажа Михаил Пиотровский предложил провести на Дворцовой площади открытие и закрытие, а киногородок построить во дворах Генштаба. Но, как выяснилось, такой ситуация представлялась лишь со стороны Эрмитажа, а Марк Рудинштейн отказываться от Дворцовой не собирался.

Дирекция Эрмитажа в прошлый четверг распространила заявление, где говорилось, что представители пожарной охраны, «осмотрев дворы, выразили свое предпочтение двору №3», и что Эрмитаж был полностью готов к совместной работе, однако «организаторы фестиваля игнорировали эти шаги и договоренности». «Государственный Эрмитаж удивлен таким на редкость неинтеллигентным подходам к дискуссии. Становится ясно, что все разговоры о «культурологии», «европейском характере» и т.д. -- ерунда. Речь идет о торговле историческим образом и «брендом» Дворцовой площади. Это грустно. Если Петербург теряет свой дух, стиль и хороший вкус, то это более печально, чем ветхое состояние его дорог и зданий». Позицию Эрмитажа поддержал министр культуры РФ Александр Соколов, заявив, что "надо слушать Пиотровского -- он и никто другой и его коллектив -- они могут прогнозировать события. Речь идет не о том, чтобы не пущать, а отвечать за свои действия».

Музей поддержали и некоторые представители питерской интеллигенции, подписавшие обращение к губернатору Валентине Матвиенко. На их взгляд, «шатры для кинопросмотров, кафе, общественные туалеты, пресс-центр, прочая фестивальная инфраструктура», которые возникнут на площади, «изуродуют и опошлят пространство, насыщенное культурными и историческими представлениями, дорогими для всех, кто любит и ценит наш город». «Именно культурная и историческая насыщенность петербургского ландшафта привлекает сотни тысяч туристов, а не желание лицезреть балаганы под окнами Эрмитажа. Подобное действо вокруг "Александрийского столпа" разрушает петербургский стиль -- одно из главных наших достояний», -- таково мнение сторонников Пиотровского. (Впрочем, «Золотой ангел», судя по уставным документам, как раз сам претендует «на роль стилеобразующего события в культурной жизни данного региона»).

Марк Рудинштейн, собравший пресс-конференцию, на которой не было представителей Эрмитажа, заверил собравшихся, что пожарные против того, чтобы «запирать людей во дворы», и альтернативы Дворцовой нет. Был показан проект будущего киногородка (общая площадь 10 тыс. метров), и озвучено предложение прикрыть павильоны драпировочной тканью, на которой будут изображены фасады Зимнего. Рудинштейн сообщил и такую деталь -- среди павильонов планируется разместить логотипы «известнейших брендов», «причем рекламировать» их будут «интеллигентно» (следует понимать, что рекламы низменных товаров вроде прокладок или стирального порошка на площади не предвидится).

Если попытаться проанализировать, что именно стоит за доводами противоборствующих сторон, то оказывается -- конфликт куда глубже, чем представляется на первый взгляд. Позиция Рудинштейна и его сторонников более-менее ясна. Затеяв дорогостоящий фестиваль, с большими амбициями -- выяснилось, между прочим, что «Золотой ангел» мыслится как единственный фестиваль европейского кино на пространстве Европы, -- они хотят использовать один из немногих устойчивых российских культурных брендов -- ансамбль Дворцовой площади, символ европейскости российского государства, который один, пожалуй, только и способен гарантировать финансовую поддержку. Без этого знака вся риторика, связанная с Петербургом, его наследием и титулом Северной Венеции, теряет весомость. Кстати, деятельность Пиотровского и Сокурова, снявших фильм «Русский ковчег», с большим успехом показанный на Западе и прорекламировавший Эрмитаж как сокровищницу европейского искусства, этому во многом способствовала. Понятно, что использовать раскрученный и ясный символ, в котором соединилась идея российской государственности с европейской культурой, так сказать, цивилизованное лицо России, очень удобно для привлечения внимания Запада, а следовательно, и инвесторов... Грубо говоря, без Дворцовой площади денег на фестиваль можно и не собрать...

Аргументация дирекции музея тоже вполне понятна -- всякое хранилище ценностей озабочено проблемами безопасности, но об этом до странности мало говорится. Хотя 12 тыс. одних только зрителей, сутками толпящихся на площади, среди временных строений с мощной аппаратурой, казалось, должны заботить не только пожарных. Но технические вопросы, связанные с размещением людей, отправлением их естественных потребностей, подвозом необходимых для показов материалов, не обсуждаются. Как не обсуждается регламент эксплуатации площади, а ведь этот документ есть, хотя, по словам Пиотровского, нуждается в доработке. И не понятно, есть ли правила? Если есть, то почему не они определяют ситуацию, а если нет, то почему? Повергался ли проект независимой экспертизе? И кто должен ее требовать, городские власти или музей?

Однако разговор все больше ведется не по существу. Рудинштейн удивляется: я хочу устроить праздник для всех, а меня обвиняют в неуважении к городу... Пиотровский удивляется, как это интеллигенция не понимает, почему нельзя ничего строить на Дворцовой -- «нельзя, потому что нельзя»... Для Рудинштейна площадь -- это «торжище людское», место ярмарки, праздника и балаганов, что можно счесть образцом позиции некой купеческой, средневековой Москвы, на которое чопорный дворцовый Петербург отвечает своим пониманием площади -- как плаца, как элемента городской архитектуры, в которой открытое пространство так же необходимо, как цезура в стихе. Когда Пиотровский вдруг называет Петербург «четвертым Римом», вспоминая, видимо, про Москву, которую называли третьим, добавляя, что четвертому не бывать, тут уж и вовсе разговор возносится к борьбе ментальностей, сшибке идеологем, на поле, где не бывает победителей. В эту кучу-малу выносит и художественного руководителя фестиваля Алексея Германа, который чохом обличает: Первый канал телевидения -- в пропаганде плохого кинематографа, Пиотровского -- в том, что в музее пахнет туалетом, а власть -- в исчезновении питерской интеллигенции.

Если уж заботиться о цивилизации и культуре, а видимо, об этом идет речь, когда, с одной стороны, обсуждают сохранность исторического памятника, а с другой -- говорят о необходимости показа качественного кино, то стоит принять к сведению, что главным их признаком является дифференцирование понятий, отделение котлет от мух, если по-простому. В поисках компромисса, к которому пока вроде бы призывают обе стороны, хорошо бы понять, кто чего хочет и чем готов жертвовать, и по идее эту работу по согласованию интересов и призвана вести государственная власть, придерживающаяся буквы закона, а не велений сердца. Беда в том, что, несмотря на обращения к губернатору Валентине Матвиенко и председателю петербургского комитета по культуре Николаю Бурову, никто, судя по всему, не верит в существование там объективных критериев, правил и других опор здравого смысла. Казалось бы, есть органы по охране памятников, есть право, а если нет, то значит, городская власть работает плохо. И вот это гораздо печальней, чем все остальное.