Центром новых ноябрьских праздников, главный из которых с нынешнего года отмечается не седьмого, а четвертого, по праву стал Нижний Новгород. Поскольку символом национального единства вместо смуты 1917 года выбрали теперь смуту XVII столетия, а вернее, ополчение гражданина Минина и князя Пожарского, выбившее иноземных захватчиков из Москвы в 1612 году, значит, и колыбелью праздника должен быть город, в котором это ополчение собиралось. За тем, как Нижний Новгород отмечал новую торжественную дату, наблюдал корреспондент «Времени новостей» Иван СУХОВ.

Оказалось, что многие нижегородцы сразу приняли новую дату как свою: памяти Минина и Пожарского и так посвящена половина города, а 4 ноября традиционно проходят пышные богослужения по случаю праздника Казанской иконы Божией Матери. На сей раз торжества в Нижнем начались еще накануне -- с приезда патриарха Алексия II. В четверг он уже служил в Спасском Староярмарочном кафедральном соборе и закладывал фундамент новой церкви в честь Казанской иконы, которую собираются построить на месте храма, разрушенного большевиками. Потом все первые лица уехали на границу Нижегородчины с Владимирщиной -- открывать новую дорогу Москва -- Нижний Новгород. Бывший московский вице-мэр, а ныне нижегородский губернатор Валерий Шанцев на открытие дороги приехал в кепке, видимо, почувствовал ностальгию по столице.

Теперь губернаторская ностальгия будет, наверное, переноситься легче. Кульминационным моментом праздника 4 ноября стало открытие памятника Минину и Пожарскому -- точной копии того, что уже почти 200 лет стоит на Красной площади в Москве. Копия, неизбежно сделанная в мастерских президента Российской академии художеств Зураба Церетели, сияет новенькой бронзой в самом центре нижегородского Нижнего посада, у подножия холма, на котором стоит Кремль. Помощники Зураба Константиновича смонтировали памятник уже несколько дней назад, но торжественное открытие состоялось лишь в пятницу, после того как патриарх закончил освящение восстановленного храма Рождества Иоанна Предтечи, с крыльца которого, по преданию, Кузьма Минин и призвал нижегородцев созвать и вооружить ополчение 1612 года.

С утра 4 ноября всю центральную часть Нижнего перекрыли -- по улицам можно было двигаться только пешком. Это не помешало нескольким тысячам горожан собраться к часу дня на так называемой Скобе. Памятник, который еще накануне ночью был вполне различим, к началу торжественной церемонии оказался заключен в некое подобие непрозрачного пластикового стакана. У его подножия соорудили правительственную трибуну, а рядом -- большой экран, с помощью которого происходящее могли видеть те, кто к трибуне не попал.

Корреспондент «Времени новостей» имел возможность наблюдать все торжество с самой выгодной точки -- сверху, от подножия Кремля. Оттуда хорошо было видно, что ближе всех к трибуне подпустили активистов партии «Единая Россия»: их желтые бейсболки маячили под дюжиной государственных и партийных флагов. Большая часть горожан созерцала церемонию с весьма приличного расстояния. На стражей порядка горожане не роптали. «Все правильно, -- сказал один мужчина. -- Вы же не хотите, чтобы здесь была Ходынка?» Ходынки никто не хотел.

В час ударил набатный колокол. Его два дня назад установили рядом с храмом Иоанна Предтечи в специальной сени на мощном бетонном фундаменте. Вице-губернатор области Виктор Клочай объяснил, что набатный колокол должен быть символом праздника народного единства. Это придало событию какую-то тревожную окраску: набат на Руси звучал обычно не по праздникам. Впрочем, гул набатного колокола сразу растворился в многоголосии новой колокольни, поплывшем над водной гладью у слияния Оки и Волги.

Сверху было видно, что открывать памятник Минину с Пожарским благодарная Россия готовятся с карнавальным размахом. В одном из переулков строилась кавалерийская группа в гусарских мундирах времен наполеоновских войн, а в соседнем дворе вместе фотографировались на память солдаты в формах образца 1941 года и русские витязи в кольчугах и со щитами в виде перевернутых красных капель. Даже с кремлевской высоты было видно, что витязям совсем не жарко. Сочувствующие граждане стали даже пенять патриарху, который задерживался с освящением храма: «Солдатики же мерзнут». Другие зрители гадали, кого должны символизировать эти воины в кольчугах: «Ополченцы? Нет, вряд ли, больше на половцев похожи».

Наконец первые лица поднялись на трибуну, а на площадь вышли костюмированный оркестр в красных камзолах и ансамбль барабанщиц. Барабанщицы в синих мундирах и коротких юбочках тоже выглядели одетыми не по погоде. Они быстро продемонстрировали свое мастерство и убежали греться за кулисы. Другим музыкантам в красных камзолах пришлось стоять почти целый час, пока губернатор Валерий Шанцев, полпред президента в Приволжском федеральном округе Сергей Кириенко и патриарх Алексий II объясняли собравшимся смысл нового праздника. Из их речей выходило, что Россия, ее свобода и целостность сегодня опять под угрозой. А гражданам страны опять пора объединяться перед лицом внутренних и внешних врагов, чтобы не допустить очередной Смуты.

Уточнять, кто теперь враги, ораторы не стали. Не говорил никто и о том, что Нижнему опять пора собирать ополчение и двигать его на занятую врагами Москву. Но мысль эта возникала, когда в паузе между речами диктор строгим и гулким голосом начал читать стихотворную версию воззвания Кузьмы Минина к согражданам: «Сородичи! Скорбит в огне земля, и песья стая сгрудилась у трона...» Двусмысленность попытался преодолеть полпред президента г-н Кириенко, прочитавший лаконичное, но прочувствованное поздравление от имени своего патрона. Но посыл насчет песьей стаи, сгрудившейся у трона, не пропал втуне. За моей спиной пожилая женщина стала рассказывать своему внуку о России при царском режиме: «Кровь у них была наполовину немецкая, но они хотели, чтобы Россия была большая и сильная. А сейчас вот русские правят, но они хотят только воровать. Все бандиты, кроме Путина».

«От Кремля и до Кремля едина русская земля», -- сказал Валерий Шанцев, намекнув, таким образом, на то, что на пространстве между Нижним и Москвой опасаться территориальных потерь вроде бы пока не приходится. В подтверждение этой мысли бывший столичный вице-мэр сообщил, что Московский Кремль прислал на нижегородский праздник важную реликвию -- боевые сабли гражданина Минина и князя Пожарского, которые «еще хранят тепло их рук». После этого губернатор Шанцев и полпред Кириенко обратили свои взоры на стакан, скрывавший памятник. Двое солдат в белых перчатках ловко раздвинули створки, скрывавшие скульптуру от зрителей, и создатели ополчения заблестели свежей бронзой. «У памятника Минину и Пожарскому выставляется пост номер один", -- объявил губернатор. "Что ж, от Вечного огня убрали, а здесь поставили?» -- заволновалась у меня за спиной женщина в малиновом пальто и шапке из искусственного меха. «А как же? Смотрите, сколько бронзы. Их же распилят сразу, если не охранять», -- рассудительно отвечал мужчина, предостерегавший от повторения Ходынки. «Да нет, мне кажется, постоят они пару дней, а потом их и уберут», -- заспорил с ним другой горожанин.

Тем временем из Рыбного переулка на площадь выехали 12 гусар и продемонстрировали чудеса вольтижировки. Потом патриарх Алексий напомнил, что 4 ноября -- это еще и день Казанской иконы Божией Матери, которая как раз хранится в одном из нижегородских соборов, и снова рассказывал о подвиге Минина и Пожарского... «Интересно, сколько раз можно повторить одни и те же слова?» -- поинтересовались сзади. Патриарх объяснял: подвиг ополченцев в том, что они перестали жить обособленно и инертно и потому спасли страну. Он намекал, таким образом, на то, что, если современные россияне не перестанут жить обособленно и инертно, страну, вполне вероятно, спасти уже не удастся. Горожане слушали владыку вполуха. «А что это там за крест, на Скобе?» -- спросила женщина в малиновом пальто. «А там церковь строить будут. Раньше хотели торговый дом, а теперь решили церковь». -- «Ну и правильно. Хватит с них. Вон на каждом шагу магазины». -- «Ага, и все москвичами скуплены». -- «А что им, москвичам? У них денег много. Вот бы нас к москвичам приравняли, и чтобы зарплаты такие же».

За патриархом строгий и гулкий диктор объявил торжественный парад веков: «Равнение на символы славного прошлого!» Строевым шагом из двора на площадь вышли окончательно замерзшие дружинники в кольчугах и с флагом Михаила-архангела. За ними маршировали оркестранты в красных камзолах и барабанщицы. Следом снова выехали верхами несколько гусар под совсем уж немыслимым знаменем с желтым кругом на белом фоне, в который был вписан черный силуэт двуглавого орла. За гусарами шли солдаты в гимнастерках и с ППШ, а за ними вполне современные военнослужащие с автоматами и под российским триколором. Они остались стоять на площади, пока капелла мальчиков исполняла российский гимн. Сверху мальчиков видно не было, и казалось, что гимн тоненькими голосами поют военные. Наконец другой диктор, уже не строгий, а игривый, как конферансье, объявил ритуал открытия памятника оконченным. «Желаем вам хорошо отдохнуть и повеселиться», -- добавил он, словно напутствуя уходящих с площади автоматчиков под триколором.

К вечеру, когда на площади Минина закончился праздничный концерт, подаренный горожанам полпредством президента, и отгремел фейерверк у Чкаловской лестницы, народ принялся вовсю демонстрировать единство, собираясь небольшими группами на лавочках и парапетах вокруг Кремля. Милиция снисходительно следила за распитием пива и крепких напитков в общественных местах -- видимо, тоже проявляла единство с народом.

К десяти вечера на площади, где был концерт, не осталось почти никого, кроме регулярных сил правопорядка и ополчения малоимущих граждан, пытавшихся до приезда уборочной техники извлечь стеклотару из лежащего на асфальте слоя мусора. К чести городской администрации, уже через час площадь была приведена в полный порядок. Муниципальные рабочие принялись разбирать праздничные декорации, а улицы центра снова открыли для движения транспорта.