Главной интригой второго дня госвизита Владимира Путина в Нидерланды могла показаться встреча российского президента с депутатами обеих палат Генеральных штатов -- парламента Нидерландов. Местные газеты утверждали, что именно там депутаты от оппозиции собираются задать Путину ряд малоприятных вопросов о действиях Москвы в Чечне и в связи с делом ЮКОСа. Тем более что накануне вечером на приеме в честь российского лидера королева Нидерландов Беатрикс, обращаясь к Путину, позволила себе, как заметила газета «Де Телеграф», «нотки менторства».

«Независимые СМИ могут играть важную роль в демократических преобразованиях, подвергая процессы демократизации значительному критическому анализу, -- заявила королева. И добавила: -- К тому же, как показывает опыт, демократия -- это не только законы и правила». Газеты не сообщают, что ответил нидерландскому монарху российский президент. Журналистов на прием не пустили.

Не пригласили их и на встречу Путина с нидерландскими парламентариями. Потому-то и возникло подозрение, что российскому президенту там действительно предстоит не простое общение. Однако ничего подобного не случилось. Все было предельно политкорректно. Депутаты, как утверждают сопровождавшие Путина члены российской делегации, ограничились лишь вопросами о перспективах экономического сотрудничества двух стран. А Путин, как свидетельствуют те же очевидцы, сам решил объяснить, как обстоят дела на Северном Кавказе. Других сведений о том, как проходила эта встреча, получить не удалось.

Тем не менее проблема Чечни и ситуация там с правами человека была одной из центральных тем переговоров Владимира Путина и премьер-министра Нидерландов Яна Петера Балкененде. Об этом сообщил сам премьер на итоговой пресс-конференции. «Мы говорили о правах человека, о Чечне, о нашей общей озабоченности в связи с исчезновением людей, я передал озабоченность нидерландского правительства, -- рассказывал г-н Балкененде, -- и я рад, что разговор с господином Путиным был очень откровенным».

Этот пассаж премьера прозвучал после его слов насчет разговора с Путиным о «неизмеримых возможностях экономического сотрудничества, о Киотском протоколе, о космосе, о важной роли России в добыче энергоресурсов». «Отношения между Россией и Нидерландами вышли на высший уровень», -- с воодушевлением подвел итоги путинского визита голландский премьер. Президент России в ответ не без удовлетворения заметил, что нашел в лице членов правительства и парламента Нидерландов «думающих, понимающих партнеров, осознающих новые угрозы со стороны мирового терроризма».

После этого тема терроризма возникала на пресс-конференции еще не раз. Сначала, когда корреспондент российской телекомпании НТВ спросил Путина, что он может сказать об убийстве исламским радикалом нидерландского кинорежиссера Тео ван Гога, первую годовщину смерти которого Нидерланды как раз вчера отмечали траурными мероприятиями. Путин сначала назвал убийство Тео ван Гога ужасным событием, выразил соболезнования его близким и предложил рассматривать это преступление в более широком аспекте международного терроризма. «Мы имеем дело с животными в обличии человеческом, которые не понимают, в каком мире они живут», -- говорил Путин. Его голос зазвенел: «Наши меры по отношению к ним должны быть адекватными, мы несем большие, часто невосполнимые потери... Чтобы действовать эффективно, необходимо объединить наши усилия». Ответ Путина был закончен, но тема, как выяснилось, нет.

Тему вновь поднял теперь уже нидерландский журналист. Не без сарказма он спросил своего премьера: если тема Чечни обсуждалась предельно откровенно, почему Владимир Путин в отличие от г-на Балкененде не стал упоминать об этом в своем вступительном заявлении? Нидерландский премьер вынужден был вступиться за российского президента. «Важно то, что он прислушивается, когда мы обсуждаем этот вопрос, важно то, что эта тема поднимается даже во время государственного визита», -- сказал г-н Балкененде.

Но Путина вопрос, не ему заданный, очевидно, задел за живое. Он решил еще раз расставить точки над i. «Конечно, мы должны действовать цивилизованными методами, но мы не можем позволить террористам использовать демократические методы для использования своих целей, -- еле скрывая раздражение, говорил Путин. -- И считаем, что на Кавказе мы защищаем и наши, и ваши интересы». Эти слова российского президента, обращенные к Западу, пожалуй, уже можно считать определенной антитеррористической концепцией Москвы.

Но на этом он не остановился. «Проблема прав человека есть везде, где существует насилие», -- сказал Путин. Тут переводчик слегка запутался на последних словах, но Путин его поправил жестко, повторив: «там, где есть насилие».

В зале воцарилось напряженное молчание. Путин, почувствовав это, продолжал свое публицистическое наступление. Сначала он упрекнул европейские структуры, что они в отличие от исламских, таких как Организация Исламская конференция и Лига арабских государств, не принимают приглашений Москвы понаблюдать за теми демократическими преобразованиями, которые происходят в Чечне: выборами, принятием конституции... А затем и не отказал себе в удовольствии откровенно съязвить: «Складывается впечатление, что некоторые европейские политики хотят быть большими мусульманами, чем пророк Мухаммед». Больше Путина про Чечню уже не спрашивали.

После этого российский президент направился в одну из главных достопримечательностей Гааги -- Международный суд, где ему предстояло выступить с речью. Обстановка в зале была строгой, но торжественной. Место Путину было отведено за небольшой трибуной, напротив расположенного на подиуме длинного стола, за которым восседали 13 судей в мантиях. Один из них представлял Россию. Журналисты наблюдали за этим действом с балкона и уже начали шутить: «Президент России предстал перед Международным судом».

С 20-минутной приветственной речью к Путину обратился председатель суда -- представитель Китая Ши Цзююн. Почти вся эта речь была посвящена вкладу России в становление международного права. Начало этому было положено созывом в конце ХIХ века по инициативе императора Николая II первой и второй Гаагских мирных конференций. Особое место в речи китайского судьи было уделено делу российского профессора права Федора Мартенса. В частности, г-н Ши Цзююн подробно остановился на ставшей одним из основных принципов международного права «оговорке Мартенса». Она действительно достойна того, что бы воспроизвести ее полностью: «При любых обстоятельствах, независимо от того, урегулирован ли этот вопрос специально, гражданское население и воюющие стороны остаются под защитой принципов международного права, вытекающих из установленных традиций, представлении о гуманности и установленных в обществе норм морали». Стремился ли судья из Китая, обращаясь к президенту России, как-то связать эту "оговорку" с тем, что говорилось за час до этого о событиях на Кавказе, никто, разумеется, не знает.

Сам же Путин в своей краткой ответной речи комментировать «оговорку Мартенса» не стал. Он лишь отметил три основных момента. Во-первых, вклад профессора Мартенса свидетельствует о том, что российская система права -- естественная часть европейской правовой системы. Во-вторых, нормы международного права главенствуют по отношению к российским законам, если они не совпадают. А в-третьих, Путин выразил уверенность, что действия Международного суда ООН содействуют установлению международной справедливости. Заметим, что среди 12 дел, находящихся сегодня на рассмотрении суда в Гааге, пока нет ни одного имеющего отношение к России.

Среди внимательно следящих за происходящим в суде можно было обнаружить хорошо известную россиянам г-жу Карлу Дель Понте. Суровая швейцарская дама была без прокурорской мантии и ни с кем из россиян не общалась.