В 1779 году в Россию приехал шотландский архитектор Чарлз Камерон. К тому времени Екатерине надоели прочие иностранцы («У нас есть французы, которые слишком много знают и строят дрянные дома, негодные ни внутри, ни снаружи...»), потому Камероном она воодушевилась. Шотландцу были поручены ответственные стройки в императорских резиденциях. Так возникли едва ли не самые красивые и уж точно самые изящные постройки в истории русской архитектуры -- Камеронова галерея и Агатовы комнаты в Царском Селе и Павловский дворец с окружающими его парковыми павильонами.

Казалось бы, все очень просто. Имя архитектора известно, его постройки на виду. Но чтобы узнать, кто такой этот Чарлз Камерон, откуда он взялся, что делал до приезда в Россию и как работал у нас, профессору Дмитрию Швидковскому, автору только что выпущенной «Нашим наследием» книги «Чарлз Камерон при дворе Екатерины II», понадобилось 20 лет. Он работал не только в московских и петербургских архивах и музеях, но доехал и до горной Шотландии, где, надев килт, раскапывал архивы клана Камеронов. В результате Чарлзов Камеронов стало сначала двое, потом и вовсе четверо. История жизни архитектора превратилась в настоящий исторический роман с элементами детектива. Вот названия некоторых глав книги Швидковского: «Инкогнито Чарлза Камерона», «Легенда о мисс Дженни Камерон», «Казнь доктора Арчибалда». Очень напоминает названия рассказов Артура Конан Дойла.

Материал, как известно, диктует выбор методологии. Заниматься британским искусством и архитектурой, пусть даже XVIII века, значит погружаться в интригующий мир рыцарства, заговоров и страстей и с увлечением узнавать о том, как соскучившиеся британцы (сплин это ведь их, а не наша национальная болезнь) придумывают себе что-нибудь эксцентричное. Одно из последствий сплина -- любовь к изящным искусствам. Путешествуя по Италии с чайниками наперевес (прямо как советские туристы с кипятильниками) и скупая, а иногда экспроприируя произведения искусства, британцы открывали для Европы шедевры Возрождения и античности. Таким был и Камерон, издавший увраж «Термы римлян», который и привлек внимание Екатерины. В своих загородных резиденциях она, послушавшись Камерона (впрочем, не его одного), решила воссоздать дух античности. Получилось немного на британский манер. Постройки Камерона действительно очень британские. Если бы мы не привыкли взбираться по ступеням Камероновой галереи, как по лестнице родной пятиэтажки, то, может, и заметили бы, что к русской архитектурной традиции она не имеет никакого отношения. Тем и хороша. Счастливое столкновение двух культур: британская постройка в русском парке. Об этом -- о русско-британских культурных связях -- тоже написано в книге Швидковского. А также и о самом устройстве парков.

«Камерон» профессора Швидковского, конечно же, прежде всего книга про архитектуру. Но в отличие от работ большей части отечественных историков зодчества, предпочитающих говорить об искусстве в категориях формально-стилистического анализа, она написана в жанре «книги для чтения». А этот жанр в свою очередь преобладает в мировой, и в частности в англоязычной, науке об искусстве. Получилась русско-британская книга о русско-британской архитектуре.

Что касается Чарлза Камерона, то он умер в 1811 году, проведя последние годы жизни в квартире в Инженерном замке, превращенном после убийства Павла в «общежитие» для чиновников. Очень романтическое, почти британское место.