Вендерс вновь объединил усилия с Пулитцеровским лауреатом, драматургом и актером Сэмом Шепардом, вместе с которым создал картину «Париж, Техас». Она была награждена в Канне «Золотой пальмовой ветвью» и стала легендой 80-х. Спустя 20 лет партнеры опять разыграли сюжетный треугольник -- одинокий мужчина с волчьим разрезом глаз, одетый в плохо сидящие джинсы, когда-то оставленная им красавица и незнакомый сын. Однако от начала и до конца картины не покидает ощущение, что авторы над нами издеваются. Что невозможно весь арсенал интеллектуального кино (тарковскую мистичность, антониониевскую загадочность и вендерсовский экзистенциальный пафос) вколотить в абсолютно репризный сюжет из мексиканского сериала.

Когда-то Хауард Спенс (Сэм Шепард) был звездой голливудских вестернов, купался в лучах славы и в алкоголе, жил быстро, но долго и не умер молодым. Когда-то он был принципиальным сторонником свободной любви, группового секса и наркотиков, но рок-н-ролл давно мертв, а он еще нет. Мало того, он по-прежнему выходит из своего захламленного трейлера, стоящего посреди инопланетного ландшафта штата Юта, и бредет на съемочную площадку какой-то запредельной мелодрамы про Дикий Запад. И вот однажды вечером, приняв дозу горячительного в объятиях грудастых лахудр, он наутро внезапно протрезвел и увидел свою жизнь со стороны -- никому не нужный старик, 60 лет не шутка. А совсем рядом, в штате Невада, живет его мать (Ева Мэри Сэнт), и уже лет тридцать напрасно старушка ждет сына домой. В общем, под влиянием озарения Спенс ускакал на лошади прямо со съемочной площадки. Поменял свою новенькую джинсу, сапоги и лошадь на одежку спящего посреди пустыни бомжа и в одних носках поехал к маме. А мама ему рассказала, что у него есть ребенок в штате Монтана, тоже по соседству. Киноковбой ухватился за эту новость как за спасительную соломинку и помчался в старинном автомобиле на поиски утраченного времени. Он легко разыскал свою несостоявшуюся семью. Официантка Дорин (Джессика Лэнг), с которой он когда-то крутил любовь во время съемок своего главного хита, стала почтенной хозяйкой кафе и рада его видеть. Но сын (Гэбриэл Манн) -- звезда местного рок-н-ролла или того, что теперь так называется, -- приходит в ярость от того, что у него объявился отец. А тут еще появляется и самозванная дочка (Сара Полли) с погребальной урной, в которой она носит прах умершей матери. А за самим Спенсом в погоню отправлен супер-пупер-спецагент страховой компании (Тим Рот), финансирующей вестерн с его участием. И он, как ищейка, вынюхивает непростывший след звезды на песках пустынных просторов американского Запада. Короче, такие события без рекламной паузы сознание, как правило, отказывается принимать всерьез.

Тем не менее это самое серьезное кино из тех серьезных неудач, в которые последовательно превращались все игровые (с документальными совсем другая история) картины Вендерса последних десяти лет. Когда он вернулся в Америку после недолгого путешествия на родину, в Германию, начавшегося «Небом над Берлином». Название, которое у нас перевели как «Входите без стука», волне может означать и нечто прямо противоположное -- «Больше не возвращайся». И пожалуй, при таком взгляде на замыленный сюжет все его слабые места становятся сильными.

Как известно, Вендерс -- единственный европейский режиссер, влюбленный в Америку и пытавшийся всю жизнь раскусить ее, расколоть, как волшебный орех Кракатук. Он прошел все стадии обольщения американской мечтой, воплощенной в масскультуре, -- от восхищенного желания считать ее образный строй универсальным ключом к сознанию современного человека до стремления привезти американцам из Германии плоды туманной учености и расширить ими штампованные образы вестернов и боевиков. Вендерс бился все эти годы за Америку, но оказалось, что он бился об нее, как муха об стекло, за которым мираж, а не реальность. В принципе, сейчас уже точно можно сказать, что Америка, эта вожделенная обратная сторона Луны, самодостаточная и убогая одновременно, укрытая от чужих глаз обманками Голливуда и при этом все время нахально разоблачающая себя, так всех достала, что каждый с ней расправляется в меру своей испорченности. Если вернуться в наши палестины, то радикальным способом уничтожал выморочный американский мираж «Брат 2» Алексея Балабанова. Для Вендерса этот путь неприемлем -- он любит Америку. Правда, душа его в смятении: орех Кракатук оказался пустышкой, а огромные пустые пространства Америки -- просто непригодными для жизни, а вовсе не воплощением свободы.

Единственная реальность, которую у Америки не отнять, это реальность экранного пространства. Но именно с него и пытается сбежать старый ковбой Спенс, как это когда-то делал романтический герой сладостных мелодрам в «Пурпурной розе Каира» Вуди Аллена и «последний герой боевика» Шварценеггер. Спенсу, так же, как им, никуда не удается сбежать. Он путешествует по жанрам, а не по волнам своей памяти, прицельно попадая в стойкие киноклише. Мать герою нужна только для того, чтобы дать доброе напутствие. Поэтому ей не о чем говорить с сыном, ставшим за время разлуки стариком. Сын герою нужен только для иллюстрирования конфликта отцов и детей. Но им опять же настолько не о чем говорить, что невидимый режиссер этой «жизненной драмы» вынужден прикрывать пустоту абсурдным выбрасыванием мебели из окна квартиры. А мать этого сына просто необходима для слезливейшего хеппи-энда и «поцелуя в диафрагму». Поэтому вся жизнь этой прекрасной и сильной женщины укладывается в схему «официантка, ставшая хозяйкой заведения». Самый шикарный и зрелищный персонаж картины, гротесково и стильно сыгранный британцем Тимом Ротом, всего лишь слепок с эксцентричного агента Купера из «Твин Пикс» Дэвида Линча -- такая же дань Америке «индепендентов», как и странный зеркальный автомобиль, проезжающий по пустырям пустого города. Даже бомж, простреливший колесо антикварного авто залетного чужака, это натуральный индеец -- краснокожий, вечно воюющий с завоевателями Дикого Запада в ковбойских шляпах.

Америка -- Зазеркалье, натянутый над пустотой огромный экран, на который проецируются мечты реально существующих людей. Неудивительно, что попытавшийся сбежать от клише в реальность герой фильма задыхается в этом безвоздушном пространстве. Он искал утраченное человеческое счастье, а попал на полку сценарного отдела киностудии. Единственное, в чем ему смог помочь режиссер, это все-таки избавить от хеппи-энда. Закованный в наручники Спенс покорно возвращается на съемочную площадку, чтобы в образе ковбоя ускакать вдаль, не обещая вернуться. Это не американский и не антиамериканский фильм. Просто Вендерс наконец честно расписался в том, что в Америке он, как и все мы, ничего не понимает. Зато в том, что человек не создан для счастья, как птица для полета, он разбирается едва ли не лучше всех.