Разговор о блистательной картине Андрея Федорченко хочется, идя на поводу у эстетики советского ретро, начать в духе еще не окончательно забытого монолога Аркадия Райкина: «Ну, что Армстронг ни на какой Луне никогда не был, -- это, ты, конечно, знаешь... Что флаг американский отбрасывает тень на лунную поверхность, где никакой тени в принципе быть не может, -- это тебе уже сообщили... Но не это я хотел тебе сказать... А что же я хотел тебе сказать?.. А-а-а! Наши выиграли 2:1!!! Первая космическая ракета была запущена в СССР 16 марта 1938 года!»

День 16 марта явно выбран не случайно. В 1884 году в этот день Джон Монтгомери совершил первый полет на дельтаплане, в 1926-м Роберт Голлард запустил первую ракету на жидком топливе, в 1927-м родился космонавт Владимир Комаров, а в 1962-м состоялся запуск первого советского аппарата серии «Космос». Теперь к этим датам поневоле приходится прибавить еще одну. Не менее важную.

По форме «Первые на Луне» -- традиционное журналистское расследование. Группа исследователей, копающаяся в спрятанных до поры до времени в архивах НКВД кинопленках, с понятным удивлением обнаруживает, что еще до войны в Советском Союзе шла подготовка к космической программе. Генеральный конструктор тульского оборонного завода Федор Супрун сконструировал летательный аппарат, на котором советский человек должен был отправиться на Луну. После тщательного отбора кандидатов первым космолетчиком был назначен Герой гражданской войны Иван Харламов. Запуск проходит неудачно, связь с космическим кораблем потеряна, а следы вроде бы выжившего Харламова теряются где-то в районе Чилийских Анд. Разыскивая и расспрашивая немногих оставшихся в живых участников и свидетелей проекта, опираясь на официальную кинохронику и секретные энкавэдэшные записи, сделанные специальной бесшумной камерой, которая фиксировала каждый шаг потенциальных космонавтов, поднимая старые папки и собирая действующие модели супруновских конструкций, а под конец даже отправившись в Чили, съемочная группа так все же и не находит окончательного ответа, что же все-таки произошло. Выяснить это со всей достоверностью теперь уже и не представляется возможным. Большинство имевших к лунной программе самое непосредственное отношение были уничтожены с помощью газа (и это тоже дотошно фиксирует бесшумная камера), а появляющийся в кадре дублер Харламова Ханид Аттахов, как явствует из финальных титров, умер уже во время работы над фильмом. Загадка так и осталась загадкой, и дополнительные сведения, полученные в ходе расследования, лишь сделали ее еще более запутанной.

Как ни режет ухо и глаз вынесенное прокатчиками на афишу фильма громоздкое жанровое определение «постмодернистская мистификация», все-таки придется с ней согласиться. Хотя социальный и даже, пожалуй, политический месседж фильма вполне очевиден (да и сам режиссер не раз уже отмечал в интервью, что лента его не только о космосе, но и о том, «как государство не ценит своих людей»), концептуальное мастерство, проявленное в этом фильме-обманке не дает ему скатиться до соц-артовского плаката, обличающего бездушную тоталитарную махину. В «Первых на Луне» можно при желании увидеть гораздо больше.

Ассоциации, которые вызывает каждый очередной эпизод, расползаются по сознанию вполне борхесовскими расходящимися тропами. Которые выводят к безукоризненно оборудованной игровой площадке, где одно удовольствие множить смыслы, притягивать все новые и новые культурные пласты и оперировать любыми сравнениями и аллюзиями. Сообщение о том, что одним из претендентов на звание первого человека в космосе был лилипут, неизбежно выводит мысль на соловьевскую «Ассу», где бился в истерике еще один лжепокоритель космоса в исполнении Александра Баширова: «Я пари-и-ил!» От него -- прямая дорога к питерскому неофициальному искусству 80-х, к Сергею Курехину с его потрясшими страну микологическими (грибоведческими) теориями об истинном происхождении вождя пролетариата и ковчегообразной «Поп-механикой» (из пресс-релиза «Первых на Луне»: «в фильме участвуют и животные: верблюд, мыши, крысы, морские свинки, кошки, обезьяна, лошади и собака»; странным образом забыли упомянуть еще утенка и поросенка). И дальше -- к во многом выросшим из эстетики старой хроники и научпопа мистериям некрореалиста Евгения Юфита с его неизменным культом бессмысленного подвига. А еще -- к «Омону Ра» Пелевина и голливудскому «Армагеддону», в котором советский космонавт разбирается с неполадками на космической станции с помощью лома и кувалды.