Петербургский фонд культуры и искусства «Институт Про Арте», расположенный в самом центре города, в Петропавловской крепости, занимается «поддержкой нового искусства», как написано в краткой аннотации -- выпускает книги, проводит выставки, устраивает лекции, концерты и кинопоказы, имеет собственные образовательные программы для начинающих художников и журналистов, желающих писать о культуре. Но основным ноу-хау является ежегодный фестиваль «Современное искусство в традиционном музее», осуществляемый «Про Арте» при участии Фонда Форда уже пять лет подряд.

В Санкт-Петербурге, городе-музее самом по себе, -- более семи десятков музеев и музейчиков разного масштаба и уровня, от Эрмитажа до какого-нибудь Музея хлеба при Комбинате хлебобулочных изделий. И genius loci просто принуждал придумать проект, привязанный к местной специфике. Однако музей -- это не только культурная ценность, но и сопутствующие ей рутина, затхлость, погребальная тишина, предсмертные мысли о высоком и морозно замирающие члены. Столь любимое «Институтом Про Арте» новое искусство должно было музеи разморозить, вдохнуть в них новую жизнь. В том числе в буквально-материальном смысле: за воплощение проектов «актуальных» художников на своей территории музейщики получают спонсорские гранты. И филантропия таким образом сливается с радикальной дидактикой -- традиционные музеи имеют некоторое вспомоществование (в том числе информационное), а современное искусство, не падая на колени, с достоинством доказывает толерантность и вписанность в исторический контекст. Фестиваль «Про Арте» в самом деле уникален, хотя бы из-за своей периодичности и нарастающей популярности. Что видно невооруженным глазом: в курсирующие в два вернисажных дня по фестивальному маршруту от музея к музею бесплатные автобусы в этом году было просто не влезть.

Так вот про глаза -- именно невооруженные. Имея по-своему раритетный для москвича опыт наблюдения всей пятилетней жизни питерского фестиваля, должен заметить, что на этот раз лучшие его проекты подрывают идейную основу проекта. Две лучшие выставки (если можно так назвать инсталляции на свежем воздухе) не требуют захода в патетичные музейные залы. Эти «выставки» (пусть так!) сразу бросаются в глаза смиренному туристу, привезенному на автобусе в некрополь Александро-Невской лавры, и озабоченному горожанину, несущемуся к Невскому по улице Марата мимо Музея Арктики и Антарктики.

В величавой лавре (она же -- Государственный музей городской скульптуры), на ее монументально-элегичном Лазаревском кладбище XVIII века, петербургский фотограф Дмитрий Сироткин при кураторстве культуролога Сергея Чубраева осуществил проект (ну не выставка же это все-таки!) "Цветок для Персефоны". Вспомнив греческий миф о юной чаровнице, похищенной мрачным повелителем царства мертвых Аидом, пока та любовалась волшебным цветком, Сироткин расположил у кладбищенских надгробий квадратные лайтбоксы со снимками растений. Этот светящийся и вынесенный под сень погребальных дерев и мшистых монументов фотоальбом обретает смысл именно на печальной территории некрополя. Незатейливая идея вдруг наполняется семантическим гулом, где ирония соседствует с раздумчивой философичностью, где новые технологии сопряглись с древним мрамором, а (электрический) свет -- с (подземной) тьмой.

Ну а обернутую строительным полиэтиленом бывшую Никольскую старообрядческую церковь, превращенную в тридцатые годы в Российский государственный музей Арктики и Антарктики (кстати, единственный в мире!), оседлали десятки пингвинов из папье-маше. Они превратили здание в гигантский айсберг. Идею проекта его воплотителю Андрею Рудьеву подсказал харьковско-московский культовый фотограф Сергей Братков, а питерский художник-декоратор Рудьев его осуществил, назвав "Антарктической миссией". Когда подъезжаешь к гигантскому музею-церкви, эти пингвины множатся в глазах, а тело изрыгает сюрреалистический смех, в котором ужас перемешан с восторгом. И пониманием, что все это -- понарошку, как в музее.

Но именно "как". Выход фестиваля за музейные кирпичные стены (а был еще перформанс англичанина Гари Стивенса "Форма жизни" со статистами, по-броуновски кружившимися по территории Петропавловки) нарушает его стройную пропедевтическую концепцию. И доказывает: современному искусству все-таки тесно в музее. А значит, оно все еще современное. Новое, черт возьми.

Подпись: Современное искусство в Питере не только вышло в публичные пространства, но и шагнуло в метафизические глубины. Ольга и Александр Флоренские создали в Музее истории религии модели "Культовых сооружений", но по-митьковски, из антикварного старья и бытового мусора