Даже если задать этот вопрос на углу Поварской и Садового кольца (отсюда до искомого -- две минуты неторопливым шагом), ответа скорее всего не будет. Театр давно забыт и публикой, и Музой; здесь ничего не происходит, разве что здание время от времени сдается в аренду; в позапрошлом году я, помнится, смотрел здесь «Иствикских ведьм» с Дмитрием Певцовым в роли злыдня ван Хорна.

Возможно, Театр киноактера является самым бессмысленным театром Москвы. У МХАТ им. Горького есть хотя бы идеология и имя Татьяны Дорониной, у Театра на Малой Бронной -- семижильный директор Коган, тоже в своем роде достопримечательность; Театру киноактера на вчерашний день похвалиться было совершенно нечем. Попытка отвыкнуть от бесперспективного горестного ничтожества всегда заслуживает внимания. Театр такую попытку сделал, пригласив на постановку Игоря Яцко, актера и педагога васильевской «Школы драматического искусства». Это была хорошая идея, и благо тем мозгам, в которых она поселилась.

Официально Яцко в режиссуре не совершил ничего, если не считать двадцатичетырехчасовой оммаж Джеймсу Джойсу: 16 июня 2004 года он собрал людей, и они сутки напролет читали «Улисса», действие которого, как все помнят, укладывается в те же двадцать четыре часа того же дня того же месяца 1904 года; неофициально Яцко занимается режиссурой довольно давно. Мало кто знает об этом, поскольку требование «умереть в актере» Яцко принимает всерьез: если в роли виден режиссерский конструкт, значит, роль не доделана.

Максимализм -- первое условие работы с Васильевым. Второе: понять, что максимализмы тоже разные бывают. Третье, самое сложное: покажи. Тут семь восьмых вскидывают лапки кверху: мы не можем, мы торопимся.

«Меру за мерой», как я понимаю, делали неторопливо. По театральным, конечно, меркам. Внутренняя жизнь этого спектакля течет вязко: не водою, ни в коем случае, но смолою или, может быть, медом.

История, как обычно у Шекспира, мудреная: козни множатся на козни. Один юноша должен лишиться головы, одна девушка должна лишиться невинности, тиран торжествует. Его изобличают, разоблачают, все танцуют. Звучат вальсы Штрауса по той простой причине, что местом действия Шекспир сделал город Вену. И все танцуют.

Главное свойство Игоря Яцко: он ко всему относится очень серьезно. Ему важно понять, что наместник Анджело (Владимир Петров) не шутки шутит, а всерьез добивается голого тела Изабеллы. Это и есть театр: действие, противное одному несчастному человеку.

Ее, несчастную, зовут Изабелла (Мария Викторова). Все прочее в сюжете можно узнать из поэмы Пушкина «Анджело», за вычетом веселого огня, с которым Мария Викторова произносит монологи Изабеллы. В спектакле Игоря Яцко необыкновенным, несказуемым образом оживает шестистопный ямб: веселое, праздничное шествие стиха.

Итак: Москву можно поздравить с новым спектаклем. Актрису -- с ролью. Театр -- с несколькими новыми мыслями. «Испытывать желанье -- вещь одна, /Отдаться же ему -- совсем другая» и пр. Об этом мы давно не говорили.