Завершение дня независимости Южной Осетии, который непризнанная республика отметила во вторник, оказалось окрашено в мрачные тона: как писала вчера газета «Время новостей», около семи вечера, в разгар праздничного гулянья, в городе прогремели три мощных взрыва. Узнав, что речь скорее всего идет о минометном обстреле, президент Южной Осетии Эдуард Кокойты и приехавший в гости глава Абхазии Сергей Багапш немедленно объявили о приведении всех вооруженных сил своих республик в боевую готовность. В свою очередь, грузинские власти заговорили о «мятеже в двух грузинских регионах», а российские телеканалы поспешили сообщить об обострении ситуации на сопредельной территории и о наличии в обстрелянном Цхинвали «убитых и раненых». На месте в ситуации попытался разобраться специальный корреспондент "Времени новостей" Иван СУХОВ.

Первый взрыв грохнул около семи часов вечера в нескольких кварталах от центра города. В домах, расположенных вокруг площади, на которой шло основное гулянье, дрогнули стекла, и сразу стало ясно, что это не фейерверк. Через несколько минут последовали еще два удара. Народ на площади притих, но ненадолго. Об угрозе попадания мины прямо в праздничную толпу всерьез говорили только представители сил правопорядка, остальные только шутили на эту тему. Молодежь вполне по-европейски сидела на газонах или подпевала исполнителям, поющим песни, кажется, на всех языках мира. Юноши и девушки гордились, что они не дали испортить себе праздник.

Тем временем к месту взрывов, во двор многоэтажного жилого дома на улице Героев, бросились военные и милиционеры. Оперативники еще осматривали место происшествия, когда в центре города начался уже настоящий, праздничный салют. Его почему-то открыли раньше времени. Праздничные шутихи грохотали почти так же, как боевые мины. Люди, находящиеся в близлежащих домах, в первые секунды бросились прочь от окон внутрь помещений. Взрослые быстро успокоились, но дети, уже пережившие в своей жизни настоящий обстрел, долго не могли поверить, что пальба идет не всерьез.

Осматривать место происшествия в темноте непросто. Мины, выпущенные, по словам военных, из 120-миллиметрового миномета, упали в разных местах двора жилой многоэтажки, внутри которого стоят маленькие частные домишки, гаражи и подсобные постройки. Одна мина попала в автомойку, вторая -- в какой-то захламленный угол, а третья -- в частный сарай. Третье попадание -- самое очевидное: сарай превратился в груду пыльных обломков, осколки изрешетили стоящий во дворе частного домика автомобиль, пробили стекла в двух жилых комнатах. Один осколок прошел сквозь внешнюю стену и воткнулся во внутреннюю: по словам хозяев дома, оперативники с трудом извлекли этот кусок железа. Сами хозяева не пострадали, но их раненую соседку увезли в больницу вместе с семью другими пострадавшими.

Спустя примерно полтора часа после взрывов на место происшествия приехали миротворцы и представители ОБСЕ. В темноте двора они пытались выяснить у представителей южноосетинских силовых структур, кто ведет расследование. Расследование вела милиция. Милиционер сказал миротворцам, что главное вещественное доказательство уже найдено: это хвостовая часть 120-миллиметровой мины. «Где вы ее взяли?» -- с северным акцентом спросил милиционера недоверчивый меланхоличный обээсешник с эстонской нашивкой на рукаве камуфляжа. «Как где? Вот только что скинули с крыши», -- отвечал милиционер, выхватывая фонарем из темноты угол одноэтажной автомойки. На крыше -- судя по всему, в месте попадания -- почему-то стояли двое молодых людей без формы и опознавательных знаков.

«Но так же не делают, -- удивляется эстонец. -- Вы же прекрасно знаете, что ничего нельзя трогать на месте происшествия, пока не завершен осмотр». «Но осмотр завершен, мы все сфотографировали и сняли на камеру!» -- начинает раздражаться милиционер. Другой милиционер возник в освещенном фонариками пространстве и действительно выложил на землю хвостовую часть 120-миллиметровой мины: «Неужели вам этого мало? Что еще непонятного?» «Нет, так не делается, -- говорит представитель ОБСЕ. -- Вы бы еще из кармана его достали и выложили». «Интересно, а откуда я должен был его достать? Мы его изъяли с места происшествия! Приезжайте завтра утром, достанем два других, сейчас нельзя -- там копать надо, потому что «хвостовик» ушел на 80 сантиметров в землю!»

Похоже, представитель ОБСЕ был категорически не согласен с процедурой оформления вещественных доказательств. Из-за его спины вышел офицер российских миротворцев: «Ребята, а зачем вы нас тогда звали? Вы лучше меня знаете, что нельзя было ничего трогать. Иначе и смысла не было нас звать». В следующую секунду становится ясно, что осетинам просто не хватает слов, чтобы ответить. Они какое-то время просто молча стоят против миротворца и представителя ОБСЕ. Потом миротворцы уезжают, отложив дальнейший осмотр и знакомство с отснятой оперативной съемкой до более светлого времени. Милиционеры разочарованно и зло ворчат им вслед.

«Ничего другого от представителей ОБСЕ и ждать не приходилось, -- сказал корреспонденту «Времени новостей» президент Абхазии Сергей Багапш. Его машина и машина президента Кокойты появилась во дворе сразу же после отъезда миротворцев. -- И в Абхазии, и в Южной Осетии они играют совершенно определенную роль. Пусть они еще скажут, что осетины сами себя обстреляли в свой праздник. Ничего, мы найдем все вещественные доказательства. У нас уже есть гильзы от винтовок М-16. Ни абхазская, ни южноосетинская армия американскими винтовками не пользуется, а на месте вчерашнего обстрела миротворческого поста собрали именно такие гильзы».

Президенты, узнав об обстреле, прервали праздничный банкет и сразу поехали в больницу, куда доставили пострадавших, а потом на место происшествия. Двор заполнили вооруженные охранники. Президенты были настроены крайне решительно. Осмотрев разрушенный сарай, президент Абхазии сообщил журналистам: «Я распорядился, чтобы абхазские вооруженные силы были приведены в боевую готовность. На сборы уйдет часа два. Через два часа, если здесь что-то продолжится, наша восточная группа войск выдвинется в сторону Зугдиди с боевой техникой, авиацией, со всеми остальными делами». «Вооруженные силы республики Южная Осетия приведены в боевую готовность, -- вторит ему президент Кокойты. -- Мы понимаем, что все это делалось, чтобы сорвать праздник, который действительно удался. Я посетил цхинвальскую больницу и пришел к выводу, что действительно грузинскому народу надо проводить хирургическую операцию. И эту операцию мы сделаем. По выявлению раковых опухолей в Грузии».

Президенты уже знали о некоторых заявлениях, сделанных по другую сторону зоны конфликта. «Вот недавно сказали, было заявление Окруашвили (Ираклий Окруашвили -- министр обороны Грузии. -- Ред.) по телевидению Грузии, о том, что он намерен был захватить президента Абхазии здесь, -- говорит президент Абхазии. -- Ну, кто кого захватит, это покажет время. Но то, что мы сегодня видели в больнице, это продолжение Беслана. И искать террористов надо не в другом месте, а их надо в Грузии искать. И первый из них -- это Окруашвили». Абхазская делегация собиралась покинуть Цхинвали сразу после банкета, но Багапш решил отложить отъезд -- не из страха перед возможным захватом, а из чувства солидарности.

Раненых не бывает мало. Но городская больница Цхинвали все-таки не слишком напоминает Беслан. Через два с половиной часа из семерых пострадавших там остаются двое. Один из них -- взрослый мужчина, которому осколок угодил между легкими и брюшной полостью, второй -- двухлетний ребенок. В коридоре больницы стоит дед ребенка и громко ругается на врачей. «Сейчас я найду Колю и постараюсь сделать так, чтобы у него тоже хороший осколок где-нибудь застрял! -- грозит он. Коля, видимо, хирург. -- Все врачи разбежались, как только увидели, что президент уехал! Не хотят оперировать!»

В коридор выходит дежурный хирург Сармат Парастаев. Он объясняет, что операций не делали никому и ребенку она тоже, возможно, не понадобится. «Хотя есть подозрение, что осколок находится вблизи сердца. Сейчас мы решаем, отправлять его во Владикавказ или можно оставить здесь». По словам Сармата Парастаева, у тех, кто уже покинул больницу -- трех женщин, одного мужчины и одного ребенка, -- неопасные, в основном касательные ранения в конечности и в голову. «Конечно, есть сотрясения, но опасности для жизни нет».

Мгновенно собравшиеся вокруг хирурга женщины, пришедшие поинтересоваться судьбой своих родственников и знакомых, облегченно вздыхают, но другие, еще не осведомленные родственники, продолжают входить в приемный покой. «Сейчас я во всем разберусь», -- решительно говорит пожилой грузный мужчина в гражданской одежде и с автоматом в руках. Он проходит внутрь здания, где спокойным усталым врачам предстоит погасить его возмущение. Как часто бывает в городах, подолгу живущих в буквальном смысле на грани войны, масштаб события оказывается сильно преувеличенным и немало сил уходит на то, чтобы это преувеличение не привело к действительно непоправимым последствиям.

Но утром в среду Цхинвали возвращается к нормальной жизни. Площадь, на которой полночи продолжался праздничный концерт, так и не прерванный обстрелом, привычно пуста. Говорят, президенты Багапш и Кокойты утром вместе молятся в главном храме Цхинвали за мир на Кавказе. В городе снова праздник, только уже не политический, а религиозный: Рождество Богородицы для осетин один из самых главных дней в году.