Якоб Людвиг Карл (1785--1863) и Вильгельм Карл (1787--1859) Гриммы стали национальной немецкой гордостью благодаря своему мало с чем сравнимому вкладу в заложение основ и развитие германской филологии. Немецкая научная мысль невозможна без работ Гриммов по истории языка и сравнительной мифологии, текстологических изысканий в области средневековой литературы, но самое главное -- устного народного творчества. Деятельность братьев по собиранию немецких народных сказок и реабилитации их в глазах ученых (именно с Гриммов в литературоведении зародилась самостоятельная наука о сказке, а классификация сказочных типов, предложенная Гриммами, используется в фольклористике по сей день) была воистину титанической. Неспециалистам же вполне достаточно помнить, что именно благодаря двум уроженцам немецкого городка Гранау во всемирный культурный контекст вошли и Золушка, и Красная Шапочка, и Спящая Красавица, и Белоснежка, не говоря уж о всех остальных гензелях, гретелях и рапунцелях.

Впрочем, странная парочка, предстающая пред взором почтеннейшей публики в фильме Терри Гиллиама («Бразилия», «Король-рыбак», «Страх и ненависть в Лас-Вегасе»), который так и называется -- «Братья Гримм», на филологических патриархов никак не тянет. Единственное, что роднит их с настоящими Гриммами, так это, пожалуй, лишь детство, проведенное в крайней нужде. Да еще имена -- но с одним весьма существенным уточнением. Киношных братьев зовут все-таки не Якоб и Вильгельм, а именно что Джейк (Хит Леджер) и Уилл (Мэтт Деймон). И нареченные в духе персонажей плутовских новелл О'Генри, они и ведут себя соответственно. Не корпят над старонемецким мейстергезангом или теорией происхождения животного эпоса, а разъезжают по оккупированной наполеоновской армией Баварии под видом экзорцистов и охотников за привидениями. Каковых, впрочем, сами и вызывают с помощью нехитрых, но действенных спецэффектов, о которых позже вспомнят первопроходцы голливудского трэша: пустив над головами перепуганных селян чучело ведьмы, закрепленное на невидимых тросиках, братья почти на сто пятьдесят лет предвосхитили аттракцион «Эмерго», практиковавшийся Уильямом Кастлом на сеансах своего триллера «Дом на холме призраков» (1958). Подобные авантюры неизменно приносят Джейку и Уиллу какой-никакой доход, вкусные и хмельные ужины, благосклонность провинциальных красоток, а также бегущую впереди них славу отважных героев. Последнее обстоятельство и сыграло с братьями злую шутку: прослышав об их подвигах, Гриммов арестовывают французы. И теперь по приказу баварского гауляйтера мсье Делятомба (Джонатан Прайс) Джейк и Уилл вынуждены столкнуться с самой настоящей чертовщиной: им поручено расследовать череду исчезновений молодых девушек в темном-претемном лесу. Так что привычные фокусы и приемчики под сводами недоброй чащобы им уже не помогут.

Наблюдать за злоключениями Гриммов одно удовольствие. Визуальная сторона практически безупречна (пресловутая чащоба одним своим видом пугает не меньше, чем классический волшебный лес из «Сказки о потерянном времени»), второстепенные персонажи как один выразительны и фактурны (хотя назвать второстепенным, например, роскошного Кавальди, подручного Делятомба в исполнении Питера Стормаре, никак не получается -- в какой-то момент он как будто по собственной воле, вопреки сценарию начинает выходить на первый план -- с весьма трагическими для себя и радостными для зрителей последствиями). А вполне современный тон общения братьев между собой и модерновые шутки счастливым образом не вступают в противоречие с готическим антуражем, а потому нисколько не раздражают. Единственная, хотя и немаловажная проблема состоит в том, что если еще несколько лет назад такой фильм мог снять только Терри Гиллиам, и никто больше, то сегодня ситуация изменилась. Когда-то Гиллиам увлеченно и беспардонно трансформировал сказочную классику (например, в «Джабберуоки»), и это было его собственным и в общем-то эксклюзивным начинанием. Но многое изменилось. После того как в «Сонной лощине» Тима Бартона столкнулись рациональность и мистика, а в двух «Шреках» были вывернуты наизнанку все аксиомы построения сказочного сюжета, описанные и классифицированные в том числе и при живейшем участии настоящих братьев Гримм, подобного рода перевертыши уже не выглядят как раньше революционным откровением. Сценарий Эрена Крюгера, конечно, не превращает их совсем уж в общее место, но все равно кажется, что экранизировать его мог не только единственный и неповторимый Гиллиам, но и какой-нибудь куда менее эксцентричный и неожиданный окологолливудский персонаж -- и не факт, что вышло бы хуже.

Впрочем, любые гурманские претензии ни в коем случае не должны отбить желание посмотреть этот фильм, даже если для Гиллиама «Братья Гримм» и не стали стопроцентной удачей и его возвращение на экраны после череды простоев и свернутых проектов вряд ли можно назвать абсолютно триумфальным. В том, что касается фантазии и владения мастерством, он все равно на голову выше большинства нынешних властителей кинодум. Отчетливее всего это видно в крохотных деталях, что вроде бы не должны бросаться в глаза, но именно в них гиллиамовский масштаб проявляется во всем своем ослепительном блеске. Взять хотя бы момент, когда Делятомб в своих казематах делает Джейку и Уиллу предложение, от которого они не в состоянии отказаться (в том числе, пожалуй, и потому, что братья подвешены вверх ногами над огромной мясорубкой). И вот в один по-настоящему прекрасный миг этой несколько односторонней дискуссии под ногами у Делятомба вдруг появляется, скажем так, котик (определить это создание любым другим словом не представляется возможным). Он проведет в кадре совсем немного времени и исчезнет весьма эффектно. Но даже если бы его появление не было отмечено финальным кульбитом (каким именно, рассказывать заранее ни в коем случае нельзя), то все равно абсолютно все и с котиком, и с «Братьями Гримм», и с самим Терри Гиллиамом становится понятно раз и навсегда. Объяснить это словами довольно непросто, но вот если человек в принципе понимает, что у него в фильме должен появиться именно такой котик и никакой другой -- вот конкретно такого размера, такого уровня пушистости, такого цвета, -- то ясно, что перед нами плод творческих усилий истинного визионера, который смотрит на мир под единственно возможным углом зрения.