Ровно год назад утренний радиоэфир прервался первыми, еще сумбурными сообщениями: во время линейки в честь начала учебного года террористами захвачена школа в Северной Осетии. Дети и учителя взяты в заложники. Следующие три дня Беслан, а с ним и вся страна жили ожиданием и надеждой на то, что несколько мужчин, обладающих всеми военными и властными рычагами огромной страны, смогут принять такое решение, которое позволит спасти более тысячи людей, запертых в заминированном спортзале. 3 сентября школу решили штурмовать. 331 человек погиб. Те, кто остался в живых и оправился от ран, хотят, чтобы государство дало им точный ответ, почему и как погибли их товарищи по несчастью, их соседи и родственники. Но спустя год ответа так и нет. Мириться с этим жители Беслана не готовы. Похоже, что Беслан еще долго будет оставаться для федеральной власти самой настоящей горячей точкой. Через год после трагедии там побывал специальный корреспондент «Времени новостей» Иван СУХОВ.

"Не стреляйте в меня, я учиться хочу"

На осетинском участке трассы Ростов--Баку усиление. В дни траура в Беслане ее обещают вообще закрыть. Сейчас там через каждые 500 метров стоят милиционеры, в основном прикомандированные из соседних регионов. Напротив поворота на Назрань и Грозный замерла БМП. Дуло чутко смотрит на назранскую дорогу -- как будто бы боевики могут появиться прямо оттуда. Пока оттуда пришла только телеграмма соболезнования. Президент Северной Осетии Таймураз Мамсуров говорит, что боевики так и не добились того, чего им хотелось, -- осетино-ингушская граница не вспыхнула, и лишь на бытовом уровне между осетинами и ингушами возникает «понятная реакция».

Совсем рядом -- кладбище, на котором похоронено более трехсот детей и взрослых, погибших 3 сентября прошлого года в Первой школе города Беслана. Оно больше не пугает, как на сороковины, зияющими рядами могил, вырытых для еще неопознанных тел. У него вполне мемориальный вид: за республиканский счет поставлены одинаковые строгие надгробия из гранита. От этого ряды могил стали еще больше похожи на линейку в честь 1 сентября: как стояли во дворе школы -- дети с родителями, племянники с дядями и тетями, внуки с бабушками и дедушками, все в цветах, так и здесь стоят.

Саму Первую школу тоже привели в порядок для траурной церемонии. Спортзал, под горящими сводами которого 3 сентября погибали дети, перекрыт прозрачной пластиковой крышей. Днем солнце палит немилосердно, воздух под пластиком нагревается, и хотя в окнах выбиты стекла, а пробоины в стенах так и остались не заделанными, в зале сгущается призрак той невыносимой трехдневной жары. Раньше сюда приносили цветы и открытые пластиковые бутылки с водой -- как дань памяти страданиям детей, которым не давали пить. Теперь остались только цветы, бутылок почти нет, но по обе стороны от входа в спортзал устроены два маленьких каскада: вода тихо стекает по зеленоватому мрамору. Остальная школа теперь закрыта -- это аварийное здание, да и надписи, что за минувший год остались на стенах, не слишком подходят для торжественного мероприятия с участием первых лиц. В Беслане так и не знают, снесут ее или будут восстанавливать. Но со стороны каскада она, как и кладбище, постепенно начала превращаться в мемориал.

В зале висят большие фотопортреты погибших детей и учителей и отдельно -- портреты погибших спецназовцев из отрядов «Альфа» и «Вымпел», первыми ворвавшихся в школу и вынесших оттуда первых детей. На стене большими буквами написано: «Спасибо». Они -- погибшие спецназовцы -- первыми увековечены в граните: над спортзалом, почему-то на втором этаже, видна настоящая мемориальная доска со списком фамилий. Детям пока посвящается написанные фломастером от руки стихи девочки из Курска: «Не стреляйте в меня, я учиться хочу».

"Мы не хотим их видеть"

Сам Беслан не оглох, не ослеп, не вымер -- он словно притих. Люди ходят по улицам, местные таксисты даже гордо показывают журналистам две новые школы, построенные за год вместо старой Первой. Спрашивают: «Вы в Москве где-нибудь такую школу видели? Там же внутри столько всего, заблудиться можно. Одни высокие технологии». Днем из-за жары местных жителей на улицах почти не видно, но улицы вполне многолюдны: их заполнили журналисты, преимущественно иностранных изданий и каналов. Иногда кажется, что их больше, чем самих бесланцев. Владикавказские гостиницы полны, что называется, под завязку -- номера на годовщину бронировались за несколько недель. Мест категорически нет -- одному иностранному репортеру пришлось даже жить в полуразрушенной караулке у руин школы №1, пока его не попросили освободить помещение в связи с усилением режима.

Отношение к иностранцам разное. «Похоже, им здесь более интересно, чем нашим», -- говорят одни. «Вы видели, какие у них безразличные лица?» -- спрашивают другие. Бить журналистов, как в прошлом году, больше, кажется, не пытаются. Били, правда, в основном российских -- за то, что гнали в телеэфир ложь оперативного штаба о том, что в школе не 1100, а всего 300 человек. Теперь журналистам говорят дежурную фразу: «Благодаря вам о нас бы вообще никто ничего не узнал». Но разговаривают неохотно. Год спустя все переживают заново.

Единственная точка в затихшем городе, в которой буквально кипят эмоции, -- офис общественной организации «Матери Беслана». Журналистов туда вчера не пустили. «Рабочее заседание, обсуждаются важные вопросы», -- сказала глава комитета Сусанна Дудиева, закрывая дверь перед объективом очередной съемочной группы. За дверью явно наблюдается накал страстей: несколько одетых в черное женщин что-то гневно кричат друг другу на русском и осетинском языках.

Судя по всему, спор связан с предстоящей поездкой в Москву: их пригласил для встречи сам президент России. «Матери» говорят, что они намерены добиваться правды: «Потому что нужна только правда. Которой не было после «Норд-Оста» и не было после Буденновска. Если и сейчас, после Беслана, не будет правды, то эти теракты будут повторяться. И мы выбрали этот путь, чтобы бороться за правду, чтобы уберечь всех вас и ваших детей от того, что произошло с нами». В течение года «Матери» безуспешно ждали правды от следствия, от руководства республики, от парламентских комиссий, от силовиков. Теперь они собираются ехать за правдой к главе государства. Ехать, впрочем, явно хотят не все.

«Вчера «Матери» дали пресс-конференцию в доме культуры -- в том самом, где год назад собрались родственники заложников. «В первые дни августа мы сделали заявление, что мы не желаем видеть в Беслане людей, которые не спасли наших детей, -- сказала Сусанна Дудиева. -- Они в силу своих должностных обязанностей должны были спасать, но не спасли их. В своем обращении мы назвали этих людей: это бывший президент Дзасохов, руководитель ФСБ республики Андреев, бывший министр внутренних дел Дзантиев. Мы назвали также Зязикова (президент Ингушетии Мурат Зязиков. -- Ред.), Патрушева (директор ФСБ РФ Николай Патрушев. -- Ред.), Нургалиева (министр внутренних дел РФ Рашид Нургалиев. -- Ред.), Проничева, Анисимова (заместители директора ФСБ РФ, де-факто руководившие работой оперативного штаба в Беслане. -- Ред.). Мы также сказали, что мы не желаем видеть в Беслане в дни траурных мероприятий президента Путина, так как он несет ответственность за то, что произошло в Беслане, за то, что произошло в России. Президент клялся на Конституции гарантировать нашу свободу и безопасность, он несет ответственность. Ответственность за Беслан лежит в первую очередь на президенте и на всех представителях силовых ведомств, которые призваны защищать народ».

Но после этого заявления, говорит Сусанна Дудиева, президент пригласил их в Москву. «Сами мы никакого приглашения не видели, нам просто позвонили из администрации главы республики и сказали, что 2 сентября президент готов нас принять», -- уточняет она в беседе с корреспондентом «Времени новостей». Дата явно не устраивает «Матерей»: «В это день год назад дети в зале кричали: «Путин, Дзасохов, помогите!» -- говорит возмущенная Элла Кесаева, потерявшая в школе двух племянников. -- Он прекрасно знает, что именно в этот день нам нельзя было ехать. И именно в этот день нам ультимативно сказали, что он хочет нас видеть. Многие пострадавшие говорят: первое, второе и третье сентября -- дни траура, нам нельзя ехать к Путину, чтобы поднимать ему имидж, нельзя ехать к основному виновнику гибели наших детей».

Под конец фразы Элла Кесаева говорит не совсем от своего имени, ссылаясь на «многих пострадавших». «Многих пострадавших» на самом деле незаметно -- они то ли так и не вышли за год из состояния апатии, то ли доверяют свои общественные дела социально активным «Матерям». Так или иначе, объективно учесть их мнение затруднительно. Но даже у Сусанны Дудиевой, которая решила принять президентское приглашение, дата кремлевского свидания явно вызывает протест: «Мы долго думали, принимать приглашение или нет, долго мучились, ехать или не ехать. Потому что в эти дни мы должны были быть здесь, в школе, где последние часы жили наши дети. Но мы все-таки выстрадали это решение и решили поехать в Москву для встречи с президентом Путиным, потому что нам есть о чем говорить. У нас много претензий и вопросов, которые мы будем задавать, и будем ждать ответов. Только мы можем сейчас говорить президенту о том, что мы хотим ему сказать. Это право мы выстрадали. Это право нам досталось ценой жизни наших детей. Этого права больше нет ни у кого».

Разговор, видимо, получится непростой. Сусанна Дудиева обещает говорить о правде, об ответственности и вине. В том числе о вине оперативного штаба: «Потому что действиями оперативного штаба не был спасен ни один заложник». Может быть, тон беседы смогут смягчить те, кто войдет в делегацию кроме «Матерей». Сама Сусанна рассказывает, что первоначально пригласили группу из 20 человек -- и уже тогда в Беслане было много споров и ссор о том, кто должен войти в эту двадцатку. В результате двадцатка быстро превратилась в восьмерку. В восьмерку войдут четыре «Матери» и еще четверо пострадавших -- члены комиссии по распределению гуманитарной помощи и глава республики Тайсураз Мамсуров, у которого среди заложников находились двое детей.

"Чужих детей не бывает"

Дочь г-на Мамсурова до сих пор не реабилитировалась после тяжелого ранения. Так что он с полным правом войдет в состав делегации пострадавших. Вчера на пресс-конференции во Владикавказе президент Южной Осетии уточнил: никакой речи о том, что Путин приглашает «Матерей Беслана», изначально и не было. «Просто сообщили, что 2 сентября у президента будет возможность встретиться с пострадавшими», -- сказал глава Северной Осетии.

Сам он, по его словам, в ходе встречи собирается больше слушать, а в Кремль едет и как пострадавший, и как глава республики: «Чтобы остальные не чувствовали, что они одни». У него тоже есть вопросы к президенту -- например, о видеозаписи, сделанной боевиками внутри школы, которую через несколько дней после трагедии распространили западные агентства. Сам факт появления этой записи говорит либо о том, что не все боевики, захватившие школу, были убиты, либо о том, что в среде российских силовых структур есть люди, готовые продавать бесценные вещественные доказательства. Оба ответа являются неудовлетворительными и могут огорчить главу государства. Кроме того, глава Северной Осетии оценивает как «отвратительную» работу оперативного штаба.

В общем, разговор в Кремле, если он действительно получится, обещает быть не из приятных -- даже несмотря на то, что в составе приглашенных будут опытные политики. В результате этого разговора главе государства скорее всего придется если и не признать публично, то хотя бы согласиться с тем, что подчиненные ему «компетентные структуры» далеко не так компетентны, как этого хотелось бы гражданам. Опровергнуть это будет затруднительно: ведь в Москву едут не чеченские полевые командиры, а люди, пострадавшие от их рук. Люди, которые всего лишь хотят знать правду о том, как и почему пострадали их родственники, -- и спустя год после случившегося выясняется, что ответить им компетентен только сам президент.

В главном владикавказском кинозале «Октябрь» сейчас идет документальный фильм о бесланских событиях. Билеты продаются по 80 руб., но это никого не смущает: зал заполняется почти целиком. Фильм состоит из простых рассказов. Молодой мужчина рассказывает, как во время штурма закрывал собой маленькую девочку и спас ее, несмотря на полученные ранения. Старшеклассница вспоминает, как, рискуя жизнью, упрашивала боевиков отпустить малышей в туалет, чтобы попить. Девочка лет 12 говорит, что ей удалось сбежать с линейки, но она вернулась в школу, потому что там оставалась ее младшая сестра. «Вечером 2 сентября я предложила ей снять босоножки, но Оля сказала, что они понадобятся ей утром, чтобы идти домой, потому что у нее день рождения, -- рассказывает девочка. -- Все вокруг говорили, что 3 сентября будет самым плохим днем в жизни, а Оля говорила: «Нет, это самый хороший день, мой день рождения». Пока сестра говорит, Оля не произносит ни слова, только смотрит в камеру большущими черными глазами. К концу фильма весь зал плачет.

Фильм называется «Граждане Беслана». После того, что произошло, люди Беслана действительно изменились. Послезавтра восемь из них приедут к президенту России и спросят, почему страна, в которой они живут, работает так плохо, что дети прямо с линейки первого сентября отправляются в могилы, а представители власти целый год не могут (или не хотят?) даже выяснить, как и почему это произошло.

Судя по всему, гражданами Беслана становятся не только в Беслане. В доме культуры я заметил человека со значком российской общественной организации «Норд-Ост». На значке было написано: «Нет -- террору». Человек оказался москвичом Дмитрием Миловидовым -- тем самым, что пытался предъявить иск президенту за недостоверность сведений о газе, примененном в «Норд-Осте». Г-н Миловидов потерял в «Норд-Осте» дочь. «Чужих детей не бывает», -- говорит он в Беслане. Заметно, что ему немного обидно, что Владимир Путин нашел время для потерпевших Беслана, а для потерпевших «Норд-Оста» -- не нашел. «Но комментировать ничего не хочу: пусть сначала состоится встреча», -- добавляет Дмитрий Миловидов с грустной улыбкой. Из «Норд-Оста» в Беслан он приехал не один. Их уже маленькая армия, потерпевших и их родственников. Эта гражданская армия может оказаться куда мощнее всех террористов и незаконных вооруженных формирований.