Давно замечено, что август в истории России минувшего века был роковым, определяющим месяцем.

1 августа 1914 г. Россия вступила в войну, ставшую последней для пятисотлетней державы и трехсотлетней династии. Из кровавых руин проигранной первой мировой и лютой Гражданской страна вышла без империи и без династии. Старый порядок рухнул, и на смену ему пришел новый, окрасивший российский двадцатый век преимущественно в красный цвет.

Десять лет назад, в августе 1991-го, этот, успевший стать старым и привычным порядок рухнул. Он обвалился скоро и бесславно. В его конце не было ничего подобного исторической трагедии Николая, преданного и оставленного всеми на станции Дно под Псковом. Не было двоевластия Временного правительства и Советов. Не было отчаянной попытки Корнилова восстановить власть в гибнущей стране. Не было насильственного разгона всенародно избранного органа, призванного учредить новые начала народной жизни. Не было ослепительных Белой и Красной Утопий, сшибшихся в безумной схватке за будущее России с оружием в руках.

Было нечто совсем другое. Какая-то чертовщина под диковатой аббревиатурой ГКЧП (в которой слышалось ГБ и ЧК одновременно). Его наспех состряпанный декрет -- запомнилось что-то про садовые участки. Балет по всем программам телевидения. Трясущиеся руки Янаева. Пропавший на крымской даче генсек (он же президент СССР). Бронеколонны в центре столицы. Ельцин на танке, окруженный толпой защитников российского Белого дома. Петровский триколор от Калининграда до Курил.

Старый советский порядок в августовские дни десятилетней давности рухнул как карточный домик. Для нас. Для Польши, Германии, Венгрии, Чехословакии, стран Балтии и других это случилось еще раньше.

Мы же были потрясены. Ужасом задуманного (неужели и впрямь назад -- в диктатуру и тоталитаризм?!). Убожеством мало кому ведомых предводителей. Коварством плана (чего стоил один только домашний арест Горбачева под предлогом его «болезни»!). Отчаянной храбростью Ельцина и его соратников. Стремительностью развития событий.

19 августа 1991 года стало ясно, что у старого режима не осталось защитников. Их не обнаружилось ни в армии, ни в авиации, ни на флоте. Их не нашлось в обществе. Их не было даже в партийно-хозяйственном аппарате, подавляющее большинство представителей которого в те критические дни либо «заболело», либо ограничилось призывом «к населению» «сохранять спокойствие и обеспечить своевременную и полную уборку урожая». Номенклатура предпочла подождать финала, чтобы своевременно и беззаветно примкнуть к победителям.

Дальнейшее известно. Власть перешла к руководству РСФСР. Ельцин получил чрезвычайные полномочия и запретил КПСС. Съезд народных депутатов и Верховный совет СССР приняли решение о самороспуске. В декабре 1991 года Горбачев оставил пост президента СССР и передал «ядерный чемоданчик» Ельцину. Республики в составе СССР объявили о своей независимости. Создание СНГ подвело черту под существованием единого союзного государства. В начале 1992 года в России начались радикальные экономические реформы.

К счастью, все эти драматические события обошлись почти без кровопролития. В отличие от 1917 года и последовавших за ним лет Гражданской войны. И в отличие от того, что происходило в 90-е годы на территории бывшей СФРЮ.

Характерно, что обжигающая память хронологии дальнейших событий («шоковая терапия» 1992 года, борьба Ельцина и Съезда нардепов РСФСР, завершившаяся расстрелом все того же Белого дома, принятие на референдуме Конституции 1993 года и второе историческое пришествие Государственной думы, две войны в Чечне, дефолт 1998 года) не заслонила в народном сознании эмоционально-исторического воспоминания об августе 1991 года как о моменте, когда окончательно и бесповоротно ушел в историю Старый режим.

Кажется, что минувшее десятилетие перевернуло Россию. Повсюду у нас выборы, разнообразные партии и свободно издаваемые газеты и журналы. Всякий может выехать и въехать в страну (были бы деньги да дали бы визу). Вернулись понятия частной собственности и предпринимательства. Имеются Конституция, парламент и даже уполномоченный по правам человека. Всюду слышны толки о необходимости укреплении местного самоуправления и исключительной важности привлечения к управлению женщин. Объявляется курс на укрепление «вертикали власти» с одновременным укреплением «широкой демократии».

Однако, как показывает опыт, в том числе и наш собственный, при всякой замене старого режима новым всякий раз полезно ставить один и тот же существенный в практическом отношении вопрос. А именно: действительно ли «старое» осталось в прошлом, и сколь «новым» является то, что пришло ему на смену и постепенно кристаллизовалось в непривычных ранее формах?

Вспомним, к примеру, от чего и к чему шла Россия где-нибудь в августе 1924 года? Бурные революционные будни остались далеко в прошлом, всякий желающий и способный мог насладиться плодами новой экономической политики (нэп), топили не мебелью, а дровами, и революционные кожаные куртки вытеснялись полугражданского вида френчами и даже пиджаками. Казалось, что дальше жизнь будет двигаться в том же направлении. Впереди был Великий Перелом.