Их здание на Скаковой строится, строится и строится вот уж двадцать лет подряд -- своеобразный рекорд в нынешней Москве, где дома вырастают быстро. Потому каждый новый сезон -- на той площадке, которую удалось снять. В истории театра -- танцы на Новой сцене Большого театра, в Кремлевском дворце, в концертном зале «Россия» и в Театре на Таганке. Теперь вот театру Касаткиной и Василева дал приют Международный дом музыки -- и выходит так, что балетный сезон в Москве открывает не Большой театр (его первое «Лебединое озеро» произойдет лишь 14 сентября), а эта странствующая компания.

Сезон начинается классикой. «Жизель» -- «Щелкунчик» -- «Дон Кихот» -- «Ромео и Джульетта». В последнее десятилетие театр, прославившийся в свое время именно авторской хореографией (когда в семидесятых-восьмидесятых все редактировали классику, что было и денежно выгодней и морально безопасней, «КасВасы», как зовут их в балетном мире, продирались сквозь цензуру и сочиняли свои тексты), занимается в основном именно проверенными названиями, на которые гарантированно пойдет публика. Во время кочевья не до экспериментов. (Но в репертуаре сохраняется и собственная классика -- «Сотворение мира», спектакль в котором в свое время блеснул Барышников и который затем перенесли к себе шесть десятков театров мира.) Впрочем, «КасВасы» не были бы «КасВасами», если бы и сквозь классический репертуар не сиял их собственный стиль.

В их стиле -- интерес к мужскому танцу, умение его поставить и исполнить. Театр классического балета -- пожалуй, единственная, кроме Большого театра, труппа в стране, в которой танцовщики работают интереснее и ярче балерин. Это не значит, что балерины плохи, -- просто тогда, когда Касаткина и Василев добавляют танцы в классические спектакли, они добавляют именно мужские танцы -- и воодушевленные открывшимися возможностями парни выдают лучшее из того, на что способны.

Не все чисто постановочные идеи можно счесть удачными -- например, когда в «Дон Кихоте» Уличная танцовщица должна плясать меж воткнутых в сцену ножей, у «КасВасов» она танцует меж аккуратно выложенных в том же порядке треуголок тореадоров -- что убирает эффект виртуозности. Все понимают, разумеется, что о бутафорский нож не порежешься -- но одно дело лезвия, другое -- мятые шляпы. Нет, понятно, что в драгоценный линолеум (пригодное для танцев покрытие стоит безумные деньги) никто втыкать ничего не будет, -- но в других театрах эти ножи просто аккуратно ставят на пол на незаметном, но устойчивом основании...

Но это мелочи, а в руках у танцовщицы в донкихотовском «Кабачке» -- живые и умелые кастаньеты. А в танце кофе солирует Вилина Савкина -- и мне не случалось видеть лучшего «Кофе», хотя вайноненовская версия «Щелкунчика» идет по всему бывшему Союзу. А в «Дон Кихоте» еще -- дивная, томная и смешная партия Гамаша (Владимир Муравлев), сделанная у «КасВасов» почти балеринской партией -- с высоким, чисто женским открыванием ног. И точено-выученный Трубочист в «Щелкунчике» (Артур Гаспарян), аккуратностью танца напоминающий, что это -- Французская кукла. И отличная шестерка парней в цыганском танце -- на зависть Большому театру. И конечно же, Базиль в «Дон Кихоте» -- ловкий и лукавый Ион Курошу, выдающий все па с той легкой вальяжностью, что подразумевает еще нерастраченный запас сил даже после самых сложных трюков.

На сцене ММДМ они -- до конца этой недели. Потом -- снова в путь. Бродячий театр снова будет играть на просторах нашей родины и вдали от нее качественные и совсем неусталые спектакли. Достроили бы уж им здание, в конце концов. Не дожидаясь, пока доживут до юбилея, устанут и получат какие-нибудь ордена.