Правительство вчера коротало время, придумывая, на кого конкретно рассчитана идея об упрощенном декларировании денег в обмен на их размещение в российских банках и уплату подоходного налога в 13%. В законе, подготовленном Минфином, эти 13% вообще называются не налогом, а сбором. Потому и амнистию некорректно называть "налоговой", о чем премьер и написал пояснительную записку к закону президенту.

Министр финансов Алексей Кудрин, который на заседании представлял законопроект, так определил его смысл: «Цель -- стимулировать привод средств из офшоров». Такая задача показалась многим коллегам г-на Кудрина мелковатой. Глава Минпромэнерго Виктор Христенко предложил распространить действие закона и на имущество. А вице-премьер Александр Жуков настаивал на снижении ставки сбора с 13 до 7%. Г-н Кудрин подтвердил, что эти меры дали бы больший эффект, чем те, которые нынче имеются в законопроекте. «Расширение возможно», -- сказал он. Но тут же дал понять, что это не дело министров, так как речь идет «о социальном и политическом выборе». Видимо, помнил, что амнистия всего лишь одно из первоочередных поручений президента, приложенных к ежегодному посланию главы государства Федеральному Собранию. Значит -- президенту и решать, кого и как амнистировать.

Министра Кудрина поддержал опытный по угадыванию высочайшей воли премьер-министр: «Алексей Леонидович правильно говорит. Вопрос этот политический. Нам не надо, чтобы у нас честный человек ассоциировался с неразумным». Правда, из этих слов выходило, что попытка легализации доходов по минфиновскому закону -- признак не только "честности", но и "неразумности".

Тонкость момента, столь глубоко прочувствованная Михаилом Фрадковым, была оценена не всеми. Многие министры поддержали идею вице-премьера Жукова о снижении ставки сбора. Г-н Кудрин помалкивал о том, что 13-процентный сбор предполагал социальную справедливость -- уравнивание не плативших налоги и уводивших капиталы за рубеж с теми, кто подоходный налог платил исправно. Но одновременно быть социально справедливыми и проводить налоговую амнистию у министров никак не получалось.

По ходу дискуссии об амнистии выяснились и другие "отягчающие обстоятельства". Алексей Кудрин сообщил, что закон распространяется только на налоговые преступления. «Если это другие преступления, например провоз наркотиков или проституция, то от этих преступлений граждане не освобождаются», -- подчеркнул министр. Он также признал, что декларации граждан попадут в общую базу данных спецслужб, которые отвечают за налоги, отмывание и т.п. Но обещал, что налоговые преступления не станут в данном случае основанием для уголовного преследования тех, кто рассекретил свои доходы.

В конце г-н Кудрин, очевидно, решил подвигнуть граждан к использованию пряника амнистии посредством кнута: «Все должны понимать, что санкции после амнистии будут очень жесткими». Наверное, «офшорные люди» в этот момент должны были испугаться этих слов, имея перед глазами опыт Михаила Ходорковского. На угрозу среагировал и премьер-министр: «Я ничего не путаю? Вы намекаете на ужесточение? Я хочу просто, чтобы бизнесу было понятно». В ответ г-н Кудрин пообещал неотвратимость наказания, заметив при этом, что спецпроверок амнистированных не будет. А те, которые будут, пройдут на более качественном уровне.

Самым смелым критиком «недоамнистии» оказался глава МЭРТ Герман Греф. Он заявил, что задача «сформулирована узко». Совершенно непонятно, какой вид амнистии имеется в виду: репатриации капиталов или их легализация. Г-н Греф дал понять, что пока, видимо, никакой. При этом он похвалил коллегу Кудрина за отлично выполненное поручение президента. В результате законопроект правительство отправило на доработку.

Самому же г-ну Грефу на вчерашнем заседании вообще пришлось несладко. Его в очередной раз критиковал премьер -- по второму вопросу, о федеральных целевых программах. «До сих пор ни одна из пятнадцати целевых программ, разработанных и представленных, еще не утверждена. А четыре даже не внесены в правительство. Это никуда не годится, -- сказал г-н Фрадков. -- Я хочу все наши разговоры переводить в практическую площадь. Деньги выделяются колоссальные. Я не могу допустить, чтобы они использовались на 20%. Нельзя постоянно уговаривать друг друга: дайте еще несколько дней, цифры подрисуйте. Вы лишний раз подтвердите, что государство не эффективно. Это не минус, это катастрофа. Я на месте Минфина был бы в затруднительном положении».

Г-н Греф намекнул, что это вопрос не к нему, а к заказчикам -- профильным министерствам. «Кому задать вопрос по культуре?» -- поинтересовался г-н Фрадков. Выслушав заместителя министра культуры Леонида Надирова, подменявшего отправившегося в отпуск министра Александра Соколова, премьер лишь с тоской в глазах произнес: «Да-а...». Показалось, что премьеру хотелось плакать.

«Мы погонялки к заказчикам много раз применяли», -- пытался объясниться Герман Греф. «Герман Оскарович, как этот круг все-таки разорвать? На повестке доверие граждан государству в части занятия экономикой. Стабилизация нам позволила заниматься креативом. Не оплошайте!» -- почти умолял премьер.

Тут на ситуацию решил пожаловаться г-н Кудрин, которому и финансировать целевые программы. Министр финансов, по его словам, блуждает «в пустотах и черных ящиках неразделенных средств». История с ФЦП закончилась приказанием премьера подготовить основные цифры к 18 августа. Г-н Фрадков также жестко пресек перепалку между Германом Грефом и Виктором Христенко о пользе или бесполезности ФЦП «Энергоэффективная экономика». Их спор он назвал детским лепетом. Но программу все-таки зарубил.