История с батискафом "Приз" оказалась лучше истории пятилетней давности с атомной подводной лодкой "Курск". Во-первых и в-главных, в августе 2005-го в отличие от августа 2000-го удалось спасти людей. Во-вторых, власти разных видов врали нам тогда гораздо больше, чем сейчас. Но врали и сейчас. А вранье в трагические моменты если и бывает ложью во спасение, то только во спасение чиновничьих мундиров.

Про трагедию "Курска" страна узнала на третьи, кажется, сутки после того, как лодка затонула. Про драму "Приза" - через сутки. Про "Курск" с экранов всех телеканалов с неизменной обаятельной улыбкой докладывал, мягко говоря, неправду и по сей день работающий помощником главкома ВМФ Игорь Дыгало. На сей раз профессиональной бодрости г-на Дыгало решили противопоставить адмирала Владимира Пепеляева, который хотя и часто противоречил себе (батискаф у него зацепился то за рыболовные сети, то, что все-таки, видимо, ближе к истине, за системы видеонаблюдения за вражескими подлодками), но хотя бы был неизменно мрачен.

Тогда флотское руководство категорически не хотело (видимо, не велено было) вести переговоры о спасении атомохода с зарубежными странами. Теперь такие переговоры начались через сутки после драмы -- практически сразу после того, как о ней сочли возможным публично сообщить.

Но, несмотря на некоторые отличия в поведении российских властей при катастрофе "Курска" и аварии "Приза", базовая проблема остается. В Лондоне после террористической атаки на город 7 июля тоже поступали "противоречивые сообщения". Но целостная и, главное, достоверная картина случившегося, не приукрашенная спецслужбами в корыстных целях, появилась спустя каких-нибудь четыре-пять часов после трагедии. В России люди, по долгу службы комментировавшие происшествие с "Призом", до сих пор путаются в показаниях, как батискаф в сетях. Как только появилась версия рыболовных снастей браконьеров, намотавшихся на винт батискафа, «Росприроднадзор» поспешил заявить, что в районе аварии рыбу отродясь никто не ловил. А узнаем ли мы правду про случившееся, еще большой вопрос.

Просто любая власть в любой стране должна понимать: когда у вас случается настоящая трагедия, будь то захват школы, взрыв в метро или гибель подводной лодки, в принципе не должно быть версий, выгодных власти. Вся правда о каждом подобном событии помогает постараться не допустить повторения таких трагедий. И хотя бы отчасти очистить души тех, кто не смог уберечь от беды.

Понятно, что, если батискаф запутался в сетях слежения за чужими подлодками и был спасен иностранным глубоководным аппаратом, у "потенциальных противников" появилась возможность получить некую, возможно, секретную информацию о нашей системе наблюдения за их субмаринами. Но жизни людей в данном случае, как и в любом другом, всегда важнее всякой военной тайны, не говоря уже о сохранности постов военных или гражданских начальников.

Опять же не слишком правильно выглядела экстренная командировка на место драмы министра обороны Сергея Иванова -- для руководства спасательной операцией, как нам сообщали государственные телеканалы. Сам министр, кстати, повел себя достойно, еще в Москве заявив, что не будет мешать профессионалам выполнять свою работу. Ведь даже обывателю понятно: министр обороны не мог руководить такой операцией просто потому, что ничего в ней не понимает. А делать политический пиар одному из возможных преемников президента в такой ситуации едва ли уместно.

Президент распорядился тщательно расследовать причины происшествия с батискафом "Приз". Если вспомнить, как расследовался "Курск", первое, что всплывает в памяти, -- бесконечное вранье ответственных лиц про столкновение с иностранной субмариной и генпрокурор Устинов на борту поднятой подлодки в документальном фильме, снятом о ходе расследования. Поэтому хочется, чтобы расследование этой драмы, к счастью, не ставшей трагедией, оказалось прозрачным и честным, а его итоги -- доступными обществу.

У моряков есть сигнал бедствия SOS -- "спасите наши души". А российским властям надо научиться не врать людям даже в самых сложных обстоятельствах. "Спасите наши уши" -- тогда, может быть, и с душами что-нибудь получится.