Обложки трех новых книг издательства «Время» украшены обольстительной надписью brain-fiction. Есть и слоган -- Самое время! -- но он спрятан под переплетом. Brain -- это по части мозгов, а что такое fiction, все и так знают («то, что не non-fiction»). Адекватный перевод щеголеватого аглицкого оборота был измыслен Стругацкими в ту давнюю пору, когда будущие авторы брейнофиктивных историй еще не родились, а коли родились, то к бою не сгодились. Ну да, «сказки для младших научных сотрудников». Дело милое -- отчего бы благородным донам не порезвиться на площадках, сконструированных и обустроенных «всеэмэнэсно» любимыми мэтрами?

Стругацкими в той или иной мере потягивает от всех трех книг, но пальму первенства должно отдать автору романа «Апостол, или Памяти Савла» Павлу Сутину. Ориентации на славных предшественников Сутин скрывать и не думает. Стругацкие один из трех китов, на коих держится его «Повесть о честной службе и странной гибели офицера Севелы Малука, прозванного много после (чего? -- А.Н.) апостолом Павлом, и о некоторых событиях, случившихся в Сирийской Провинции в правление принсепса божественного Кая Юлия Калигулы». Два других -- Фейхтвангер и Трифонов. Набор вполне джентльменский -- Стругацкие тоже Фейхтвангера трепетно любили, с удовольствием цитировали и даже творчески обрабатывали -- в самом, на мой взгляд, вымученном и несуразном своем сочинении, «Отягощенных злом». Появилась эта «вариация на евангельские темы» в те самые перестроечные годы, когда один из героев Сутина (молодой генетик, изобретатель и сочинитель Михаил Дорохов) сочинял роман о другом герое -- выводил на чистую воду «шайку проходимцев и ворья», каковая наплела «с три короба вранья» о том, кого люди христианской культуры почитают апостолом Павлом (строки Галича вынесены в эпиграф; сам он помянут в «современной» части «Апостола» -- рукописи Дорохова дает зеленый свет литературная дама, в оны годы с Галичем дружившая). Вы уже поняли, что Сутин использует конструкцию «роман в романе», сопрягает древность с недавней современностью и проливает свет истины на события и лица, прежде запорошенные без малого двухтысячелетней демагогией. Но еще не поняли, почему среди трех китов не упомянут автор «Мастера и Маргариты»? Да потому, что никакой он не кит (слон), а та самая черепаха, на спине которой вышеозначенные слоны (киты) квартируют. Про офицера внутренней службы (тайной полиции) из племени джбрим (догадайтесь -- кто такие), что старательно поддерживал порядок в Иудее (этого топонима у Сутина, кажется, нет -- слишком просто было бы), а потом пленился учением галилеян, сорвал коварный (но надиктованный заботой о народе джбрим) замысел своего начальника-наставника, дезертировал и то ли был убит своими новыми друзьями (чьих единомышленников спас от гибели), то ли случайно погиб, то ли ускользнул из поля зрения иерусалимского ЧК и римского ЦК, вы тоже, наверно, все уже поняли. Не был он апостолом Павлом. (Хотя, может, и был, любая категоричность вредит великому ироническому принципу все сложнее). Но Савлом из Тарса точно не был. Знаем, знаем: «Илиаду» сочинил не Гомер, а совсем другой старик. Тоже слепой.

А вот писателя и генетика Дорохова, ждущего выхода первой книги и вызова на стажировку в США, зарезали посреди Москвы. Что не слишком соответствует «трифоновской» тональности (ее Сутин пытается выдержать в «современных» главах, но без особого успеха -- про спецслужбы жарких веков и стран выходит глаже), не вполне объясняется тем боковым уголовным сюжетом, в который автор запряг на все пригодного персонажа, но зато позволяет зарифмовать «совсем недавно» с «давным-давно» и намекнуть на еще какую-то глубокую тайну.

В романе Катерины Костиковой «Лапник на правую сторону» тайны попроще. Ни тебе мировой религии, ни тебе мировой империи -- одна калужская глухомань с кикиморами, колдунами и заложенными покойниками. Да и фольклористикой Костикова занималась, видимо, все-таки не так прилежно, как Сутин римско-иудейскими древностями. (Впрочем, классическое исследование Зеленина цитируется страницами. Понять автора можно: труднодоступное добротное описание народных поверий действительно может увлечь.)

Ирония здесь тоже не столь изощренная, хотя Костикова и дает понять, что она (как и ее просвещенный читатель) не так наивна, чтобы просто рассказать страшную сказку с хорошим концом о Вольском-царевиче (главный герой, оборотистый и благородный бизнесмен, не только однофамилец, но и полный тезка известного политического деятеля), Софье-красавице (запечной дурнушке, получившей в награду за свои добродетели желанного мужа с надлежащим полцарством) и Кощее, как водится, не вполне бессмертном. Любовь тут, конечно, побеждает смерть -- но не просто так, а в строгом соответствии с выводами компетентных этнографов. Дамские романы, ужастики и прочее бульварное чтиво используются на всю катушку, но опять-таки с милым подмигиванием: вы же понимаете, все чуточку сложнее...

Самое забавное, что и в фэнтези Костиковой добавлена щепотка «трифоновообразной» -- интерьерно-психологической -- прозы. Старые уютные квартиры, интеллигентные семьи с преданиями и шелест семидесятых столь же незаменимы, как крутая журналистка, счастливо совмещающая бульдожью цепкость, профессиональную лихость и всегдашнюю готовность прийти на помощь первому встречному.

О «Мастере сглаза» Андрея Жвалевского долго распространяться не буду. Слог не хуже, чем в славных тетралогиях о Порри Гаттере (писана в паре с Игорем Мытько) и счастливой любви минчанки Кати и москвича Сергея (совместно с Евгенией Пастернак). Сюжет в общем сводится к заголовку. Коли пожелает герой Жвалевского кому-то сто лет жизни и куль червонцев, то счастливец немедленно загнется с голодухи, даже если только что умял тройную порцию рыбной солянки. А кому беду посулит, того полюбит принцесса Диана (для чего споро воскреснет), а Джордж Сорос назначит... нет, не заместителем или наследником, а президентом США и эмиром сразу всех арабских эмиратов. Разработка этой богатой темы, как говорится, оставляет желать... Наверно, потому, что на площадке имени Стругацких лучше подвизаться в соавторстве. Он тебя подстрахует, ты -- его. Не панацея, но все же. По-моему, Катерине Костиковой и Павлу Сутину о соавторах тоже подумать стоит.

А вообще-то новые «сказки для младших научных сотрудников» читать можно. На пляже.