Помните старый анекдот о шантажисте, стоящем у входа в кинотеатр, где показывают детектив? «Дай рубль, а то скажу, кто убийца», -- обращается он к каждому новому зрителю. Обозреватель одного уважаемого еженедельника воспользовался аналогичным приемом, по всей видимости, вполне бескорыстно. Объявив о выходе в издательстве «Иностранка» новой серии «Лекарство от скуки» (и выдав по ходу дела саркастический пассаж по адресу ее составителя Бориса Акунина), он взял и по-простому рубанул: «Не хотелось бы, конечно, раскрывать тайну, но, так и быть, скажу. В первой книжке убийца -- дворник».

Подобный способ печатного отклика на новые книги открывает перед рецензентами грандиозные коммерческие перспективы. Нужно купить на лотке новый детектив издательства Х, прийти к издателям и сказать: «Дайте рубль, а то напишу, кто убийца». Даже если не дадут, то написать все равно стоит, потому что рубль за это охотно дадут издательства-конкуренты Y и Z. «Что такое рубль? Ерунда», -- скажете вы. И напрасно. Десять книжек -- уже червонец.

Издательствам, в свою очередь, можно предложить выпускать один и тот же детектив с разными вариантами развязок: в одной части тиража убийца -- повар, в другой -- его жена, в третьей -- ее любовник (по примеру группы Led Zeppelin, чей альбом 1980 года In Through the Out Door продавался в запечатанном бумажном пакете, и покупатель не знал, какой из четырех вариантов обложки ему достанется).

А пока эта идея не реализована, мне придется ограничиться раскрытием иных тайн серии «Лекарство от скуки». Итак: в серии вышло четыре книги (и вот-вот появятся еще две). «Пурпурные реки» Жан-Кристофа Гранже переведены Ириной Волевич с французского. Еще три детектива переведены с английского: «Глоток перед битвой» Денниса Лихэйна (А. Попов), «Репортаж об убийстве» Вэл Макдермид (М. Келер) и «Убийство по-китайски: Лабиринт» Роберта ван Гулика (Илья Кормильцев). В каждом томике не меньше 400 страниц, и на оставшиеся две недели летнего отпуска должно хватить. Если, конечно, не читать до обеда российских газет.

Читайте лучше журналы. Хит августовской «Иностранной литературы» -- роман американца Пола Остера «Тимбукту» (1999) в переводе того же Кормильцева. Как и в опубликованном четыре года назад в «ИЛ» «Стеклянном городе», Остер озабочен трагическим одиночеством обитателя современного мегаполиса. С той разницей, что роль главного героя достается здесь не человеку, а его псу, Мистеру Зельцу, который после смерти своего хозяина, полубезумного поэта Вилли Гуревича, оказывается один на один с миром, на каждом шагу грозящим новыми и новыми опасностями. Печальная робинзонада Мистера Зельца способна тронуть даже самую огрубевшую и закаленную в схватках с действительностью душу. Что касается прозы Остера, то она, как обычно, насыщена эффектными языковыми играми -- «переодетый бес» Сатана-Клаус; слово DOG (собака) как инверсия слова GOD (Бог); Poland, понимаемая и как Польша (откуда приехали родители Вилли), и как Po-Land (Земля По, Эдгара, весьма почитаемого автором американского писателя-классика).

Лично я брал с собой в отпуск другой журнал -- июньский выпуск «Урала», решившего сыграть на поле «ИЛ» и посвятившего целый номер американской литературе, как современной, так и не очень (Фрост, Фицджеральд, Дикинсон, Буковски...). Центральное место занимают здесь два романа: абсолютно хемингуэевский «Последний слон Джиллигана» Джеральда Хенли (перевод -- не слишком удачный -- А. Фотеева и М. Котовой) и постбитнический «Ловля форели в Америке» Ричарда Бротигана в переводе опять же Кормильцева (когда только успевает?). А на обложке помещен развернутый анонс двух новых книжных серий, которые «Гудьял-Пресс» собирается издавать совместно с «АСТ» и Adaptec/T-ough Press. В «Классике контркультуры» обещаны Берроуз, Томпсон, Керуак, Кроули, а в «Альтернативе» -- литература 90-х: «Бойцовский клуб» Чака Поланека, «Мясная лавка в небесах» Джеймса Хэвока, «Американский психопат» Брета Истона Эллиса и подобные им «провокативно-взрывные» тексты.

«Экстази», один из самых известных сборников другого литературного маргинала середины 90-х, Ирвина Уэлша, выпущен тем временем в полном объеме питерским издательством «Ред Фиш» в переводе Г. Огибина. С одной стороны, сей факт отраден -- ведь пока на русский переводилась лишь одна повесть из этого сборника, «Судьба всегда в бегах» («ИЛ», 1998, №4). С другой же -- непонятно, чем не угодило «Красной рыбке» образцовое переложение этой повести, сделанное тогда Борисом Кузьминским. Вообще тема параллельных питерских переводов начинает уже надоедать; и если в случае с Пинчоном появление «дубликатов» объясняется тем, что переводчики работали, ничего не зная о коллегах, а в случае с Кено -- желанием (и возможностью) сделать иначе (лучше или хуже получилось -- другой вопрос), то в случае с Уэлшем налицо прежде всего личные амбиции переводчика, которому «Любовный роман с корпоративной фармацевтикой« кажется более удачным вариантом подзаголовка, нежели «Фармацевтический романс«.

Любопытно, что всего за три года, прошедшие с момента первой русской публикации Уэлша, из автора «шокового» он успел превратиться во вполне «мейнстримного». Экранизации «Трейнспоттинга» и «Кислотного дома» благополучно транслируются на наших домашних экранах (последняя -- в минувшую субботу по ТВ-6). А уж на фоне скандального «Низшего пилотажа» Баяна Ширянова (наверняка мимо Уэлша не прошедшего) автор «Экстази» вообще предстает как сугубый моралист, и предпосланное сборнику предостережение психиатра-нарколога М.Е. Дрейзена выглядит скорее дежурным довеском: то, что таблетки МДМА -- очередная отрава, ясно не из предисловия, а из самого уэлшевского текста.

И еще одна (уже московская) книга дает повод поговорить о параллельных переводах: издательствами «Арт-Флекс» и «Вахазар» выпущен солидный (более 800 страниц) сборник польского драматурга (и прозаика, и карикатуриста) Славомира Мрожека «Тестариум» (редактор-составитель Андрей Базилевский). Впервые под одной обложкой собраны целых 16 пьес этого, как гласит аннотация, «классика новейшей литературы гротеска». Большинство текстов уже публиковались ранее в периодике, многие (начиная с конца 80-х, когда Мрожека «разрешили») ставились на сцене, но столь представительного тома до сих пор не было. В книгу включены работы только восьми переводчиков, однако из библиографии следует, что почти у каждой пьесы существует один-два параллельных русских варианта. Мрожековские дубликаты возникали по разным причинам: что-то готовилось не для публикации, а для локальных (театральных) систем распространения ВТО и ВААП, что-то переводилось (и публиковалось) уже в перестройку, а что-то много лет пролежало в столе. Для меня самым большим подарком стало появление по-русски первой (1958) пьесы Мрожека, блистательной «Полиции» (хотя до нынешнего перевода С. Свяцкого уже существовало три других варианта -- В. Бурича, З. Шаталовой и Е. Вишневского). Практика показывает, что эта притча об идеальном государстве (где последний политзаключенный раскаивается в грехах молодости и становится адъютантом генерала, а сержант-провокатор, служака, самозабвенно преданный инфанту и его дяде регенту, вынужден принять на себя роль террориста, чтобы не прекращали крутиться колесики репрессивного механизма -- ведь если врага нет, его выдумывают) не имеет шансов устареть.