Сегодня в Скопье должен быть подписан документ о мирном урегулировании македонского конфликта. Главы славянской и албанской общин страны при активном участии европейских и американских посредников работали над соглашением, которое предусматривает внесение проалбанских поправок в конституцию, несколько недель. Хотя текст договора парафирован еще в четверг, в воскресенье никто не мог с уверенностью сказать, что сегодня он будет-таки подписан. Бои регулярной армии с албанскими повстанцами в районе Тетова, на границе с Косово и даже на подступах к столице Скопье вспыхнули вновь. За последние дни погибли 17 военнослужащих правительственных сил, что для крошечной Македонии очень много. Славяне обвиняют власти в соглашательстве, предательстве национальных интересов и неспособности защитить соотечественников от террора. Даже если документ будет сегодня подписан, а в канцелярии президента Бориса Трайковского агентство AFP заверили, что церемония состоится, остается мало надежд на то, что он будет выполняться, -- недоверие сторон друг к другу стремительно возрастает.

События этого года в Македонии могут служить наглядным пособием для изучения того, как практически из ничего возникают кровопролитные войны. До последнего времени Македония производила впечатление страны, вполне благополучной с точки зрения межнациональных отношений. Не случайно именно туда во время косовских событий устремились сотни тысяч албанских беженцев. В глазах Запада Македония всегда была государством едва ли не образцовым. С самого начала Скопье проявил редкое послушание, смирившись с тем, что страну фактически лишили ее названия. У нас как-то подзабыли, что в Европе независимое македонское государство официально именуется «бывшая югославская республика Македония», Евросоюзом. В Греции есть своя провинция Македония, и Афины сочли, что появление одноименного государства подхлестнет местный сепаратизм.

В 1999 году Македония предоставила не только убежище албанцам, спасавшимся от сербов, но и плацдарм силам НАТО для их кампании против Югославии. Победа Североатлантического альянса над Милошевичем, сомнительная с точки зрения международного права, но безоговорочная политически, убедила балканских соседей СРЮ в том, что они были правы, встав на сторону сильного. Тем более что сильный, начав обустраивать Балканы по собственному плану, обещал партнерам покровительство.

Однако дальнейшее развитие ситуации в Косове, и в особенности в Македонии, продемонстрировало: всю полноту ответственности миротворцы брать на себя не собираются. ЕС и НАТО готовы лишь давать указания балканским политикам, как им решать те или иные проблемы, и оказывать на них давление, если указания выполняются недостаточно четко. Однако там, где политические рычаги не срабатывают (а воздействовать на албанских боевиков политическими средствами почти невозможно), силу применять не планируется. Подвергать риску натовских военных нельзя -- этого не поймет западное общественное мнение.

Но бездействовать тоже нельзя -- и давление оказывается на тех, кто ему поддается: в нынешней ситуации -- на Скопье. Руководство Македонии, разрывающееся между требованиями Запада и протестами собственного славянского населения, бросается от одной крайности к другой -- то серьезные уступки, то военные акции и зачистки. При этом западные представители, у которых никак не получается всех помирить, явно раздражены, еще чуть-чуть -- и это раздражение обратится опять-таки против македонцев. Тем более что использование против боевиков штурмовой авиации позволяет сказать о страданиях мирного населения со всеми вытекающими последствиями. Когда же Македония призывает НАТО вмешаться в конфликт и прекратить вторжение из Косова, официальный представитель альянса объясняет, что у миротворцев нет доказательств этого.

На глазах у всей Европы на Балканах разгорается новый бессмысленный конфликт. Во время косовской кампании записные российские геополитики били в набат, протестуя против того, что НАТО самочинно берет на себя функции «европейского полицейского». Беда, однако, в том, что альянс оказался плохим полицейским. Потому что настоящий страж порядка имеет право требовать его соблюдения только тогда, когда никто не сомневается -- при необходимости он готов вмешаться лично и остановить преступника, как бы опасно это ни было.