Антология «Русская поэзия Китая» вышла в той же «Поэтической библиотеке», где прежде появились сборники Давида Самойлова, Юрия Левитанского, Евгения Евтушенко, а в ближайшее время увидит свет избранное Тимура Кибирова.

В книгу, составленную Вадимом Крейдом и Ольгой Бакич (научный редактор -- Евгений Витковский), вошли стихи 58 русских поэтов, оказавшихся после революции в Харбине и Шанхае. Судьбы этих, большей частью мало кому ведомых стихотворцев, весьма различны: кто-то в Китае родился, кто-то был заброшен туда гражданской войной, кто-то покинул Китай ради превратившейся в СССР России (и заплатил за это сталинскими лагерями, а то и жизнью), кто-то кончал свой век на других чужбинах, всего чаще -- в США. Читать помещенные в конце книги краткие биографии 58 изгнанников подчас интереснее, чем их стихи. Мэтры русской поэзии искали спасения от большевиков не на Востоке, а на Западе, а среди молодых литераторов русских колоний Китая не появилось фигур, сопоставимых с Георгием Ивановым или Владимиром Набоковым. (Репутация одаренного Арсения Несмелова -- его стихи печатались у нас уже в перестройку -- все же несколько преувеличена.) Но поэзия -- это не только гении, это и просто люди, не мыслящие своего существования без стихов, жадно вслушивающиеся в голоса великих современников, трудно, со сбоями и срывами, ищущие свое слово, свою интонацию, свой тембр. Больших поэтов в «русских» Харбине и Шанхае не было -- живая литературная среда была.

Это понимаешь, вчитываясь в новую антологию, переходя от стихов, в которых отразились все влиятельные литературные моды первой половины века (от сугубого традиционализма, соскальзывающего в «рифмованную прозу», до футуристических придумок), к подробному комментарию, списку авторских и коллективных поэтических книг, изданных в Китае между 1918 и 1947 годами, уже упомянутым драгоценным биографическим справкам, рассматривая фотовклейку (лица, обложки книг, виды русских кварталов Харбина). Без иногда скромных, иногда -- странных, а иногда -- пленительных опытов «невольных китайцев» нет полной картины русской поэзии минувшего века.

Вопреки расхожей легенде, наши изгнанники писали не только об исчезнувшей отчизне, но и о загадочной стране, что дала им приют. Они вслушивались в странную для европейского уха музыку Востока, влюблялись в китайские пейзажи, по-своему стремились понять духовный строй древней и неизменной Поднебесной и те причудливые новации, что стали явью больших китайских городов в ХХ столетии. Они были благодарны Китаю, и закономерно, что зачином книги (авторы в ней расположены в алфавитном порядке) стало стихотворение Валерия Перелешина «Китай» (1942): Это небо -- как синий киворий,/ Осенявший утерянный рай,/ Это милое желтое море -- / Золотой и голодный Китай

Антология «Русская поэзия Китая» вышла в той же «Поэтической библиотеке», где прежде появились сборники Давида Самойлова, Юрия Левитанского, Евгения Евтушенко, а в ближайшее время увидит свет избранное Тимура Кибирова.

В книгу, составленную Вадимом Крейдом и Ольгой Бакич (научный редактор -- Евгений Витковский), вошли стихи 58 русских поэтов, оказавшихся после революции в Харбине и Шанхае. Судьбы этих, большей частью мало кому ведомых стихотворцев, весьма различны: кто-то в Китае родился, кто-то был заброшен туда гражданской войной, кто-то покинул Китай ради превратившейся в СССР России (и заплатил за это сталинскими лагерями, а то и жизнью), кто-то кончал свой век на других чужбинах, всего чаще -- в США. Читать помещенные в конце книги краткие биографии 58 изгнанников подчас интереснее, чем их стихи. Мэтры русской поэзии искали спасения от большевиков не на Востоке, а на Западе, а среди молодых литераторов русских колоний Китая не появилось фигур, сопоставимых с Георгием Ивановым или Владимиром Набоковым. (Репутация одаренного Арсения Несмелова -- его стихи печатались у нас уже в перестройку -- все же несколько преувеличена.) Но поэзия -- это не только гении, это и просто люди, не мыслящие своего существования без стихов, жадно вслушивающиеся в голоса великих современников, трудно, со сбоями и срывами, ищущие свое слово, свою интонацию, свой тембр. Больших поэтов в «русских» Харбине и Шанхае не было -- живая литературная среда была.

Это понимаешь, вчитываясь в новую антологию, переходя от стихов, в которых отразились все влиятельные литературные моды первой половины века (от сугубого традиционализма, соскальзывающего в «рифмованную прозу», до футуристических придумок), к подробному комментарию, списку авторских и коллективных поэтических книг, изданных в Китае между 1918 и 1947 годами, уже упомянутым драгоценным биографическим справкам, рассматривая фотовклейку (лица, обложки книг, виды русских кварталов Харбина). Без иногда скромных, иногда -- странных, а иногда -- пленительных опытов «невольных китайцев» нет полной картины русской поэзии минувшего века.

Вопреки расхожей легенде, наши изгнанники писали не только об исчезнувшей отчизне, но и о загадочной стране, что дала им приют. Они вслушивались в странную для европейского уха музыку Востока, влюблялись в китайские пейзажи, по-своему стремились понять духовный строй древней и неизменной Поднебесной и те причудливые новации, что стали явью больших китайских городов в ХХ столетии. Они были благодарны Китаю, и закономерно, что зачином книги (авторы в ней расположены в алфавитном порядке) стало стихотворение Валерия Перелешина «Китай» (1942): Это небо -- как синий киворий,/ Осенявший утерянный рай,/ Это милое желтое море -- / Золотой и голодный Китай