Согласно долгосрочным прогнозам Международного энергетического агентства, Западная Европа и к 2030 году будет крупнейшим мировым импортером природного газа. В последнее время в энергетическом диалоге между ЕС и крупнейшим внешним поставщиком -- Россией появились новые аспекты, вызванные большей частью переменами на постсоветском пространстве. В то же время Россия все более активно заявляет о перспективах освоения новых крупных рынков -- Китая, Японии, Кореи и Америки. За подобным развитием ситуации многие западноевропейские эксперты и политики следят с тревогой. Причины беспокойства в беседе с Юрием ШПАКОВЫМ объяснил руководитель исследовательского центра «Глобальные вопросы» в Фонде науки и политики в Берлине д-р Фридеманн МЮЛЛЕР.

-- В России все более активно говорят о перспективах экспорта газа в страны Юго-Восточной Азии или даже за океан. Насколько серьезные опасения это вызывает в Европе?

-- Заявления о планах экспорта российского газа в такие отдаленные уголки земли пока больше похожи на политические декларации. В конечном счете Россия даже при том, что она обладает крупнейшими мировыми запасами газа, всех импортеров «обслужить» окажется не в состоянии -- Европу с ее высокими темпами роста плюс Китай, Японию, США, Корею... Перевод решения этой проблемы на практические рельсы потребовал бы от России таких гигантских инвестиций, привлечь которые она не в состоянии. Ведь именно в области энергетики Россия не слишком стремится допускать в страну самостоятельный иностранный капитал и больше идет на СП или такие формы сотрудничества, которые обеспечивали бы ей контрольный пакет. Это приведет к тому, что иностранный капитал будет представлен в реализации этих пока еще гипотетических проектов не слишком высокими показателями.

-- Таким образом, Европа навсегда останется для российского газа самым привлекательным регионом?

-- Абсолютно уверен, что на перспективу, которую я только могу себе представить, скажем, на последующие 30 лет, Россия останется крупнейшим экспортером, а Европа -- крупнейшим импортером российского природного газа. Однако в их взаимоотношениях неизбежен определенный сдвиг. Россия будет стремиться получить и других импортеров, а Европа начнет все больше задумываться о грядущей неспособности России полностью удовлетворить ее потребности.

То, что Россия стремится не привязываться к одному-единственному импортеру, я считаю совершенно нормальным явлением. Конкуренция импортеров газа -- это, как говорят немцы, самая нормальная вещь на свете. В нефтяной отрасли мы сталкиваемся с тем же самым явлением. Если Россия станет слишком активно стремиться уводить свои поставки энергии в сторону от Европы, то и нам придется еще глубже диверсифицировать структуру своего импорта.

-- Вы считаете, это естественный ход событий или политический выбор? Ведь политики, ответственные за принятие решений в России, должны понимать ваши аргументы.

-- Поиски новых рынков разрушают задуманную в 90-е годы идиллию энергетического диалога между ЕС и Россией, в России это прекрасно понимают. Но здесь происходит встреча -- не хочу говорить «столкновение» -- различных интересов, которые могут пустить развитие событий по замкнутому кругу. Если в России, например, начинается освоение Штокмановского месторождения, то появляется необходимость в капитале, скажем, 12 млрд долл. Для покрытия этой потребности необходимы кредиты банков. Банки, к которым обращаются за капиталом, в свою очередь требуют гарантий того, что получат свои деньги назад. И лучшей гарантией для них являются долгосрочные договоры о поставках. Но тогда европейцы в состоянии рассудить: зачем нам заключать с Россией долгосрочные договоры, когда она намерена снабжать газом также Китай, Корею, Японию, Америку и т.п.? Налицо разница в интересах. Но это, хотел бы подчеркнуть особо, совершенно нормально среди игроков рынка.

-- Насколько реальны шансы Украины обеспечивать поставки газа в Европу без участия России, например по будущим газопроводам из Прикаспия?

-- Украина, бесспорно, представляет для России новую проблему. А вот некоторые прежние проблемы мне пришлось лично наблюдать начиная с конца 70-х годов. В это время между Европой и Россией пробивала себе дорогу политика «разрядки». Тогда и возник вопрос: каким образом мы в состоянии наполнить достойным содержанием «вторую корзину» -- экономическое сотрудничество? Появилось предложение о существенном увеличении объемов поставок газа из СССР до западногерманской границы. Это было весьма привлекательно для немцев. И СССР к тому времени успел зарекомендовать себя надежным поставщиком. С точки зрения экономической логики систему газопроводов можно было расширить через территорию Польши, то есть пустить поток газа практически напрямую. Но сделать это не позволила нестабильная внутриполитическая ситуация в этой стране. Пришлось сохранить для советского газа «окольный» украинский путь. До сих пор все важнейшие российские газопроводы на Запад пролегают через территорию Украины, которая в этом смысле стала своего рода монополистом. В данном случае сыграла свою роль историческая случайность. Я всегда был приверженцем принципа рыночной конкуренции и поэтому никак не могу согласиться с тем, что в направлении Западной Европы проходит газопровод практически по территории одного-единственного государства -- Украины. Ведь в «час испытаний» газопровод в состоянии оказаться политическим заложником. Это сравнимо с обладанием атомным оружием. Его даже не обязательно использовать, но когда другие знают, что ты им обладаешь, то ты можешь шантажировать их.

-- Следовательно, одной трубы Германии мало?

-- Горячо убежден в том, что именно в принципе конкуренции заключается в решающей степени безопасность и надежность снабжения энергией. Поэтому необходимы альтернативы уже сложившимся путям поставок. Североевропейский газопровод по дну Балтийского моря, бесспорно, очень дорогой проект, но он является именно такой важной и неизбежной альтернативой. Наверное, его экономическую обоснованность можно легко оспорить. Но у меня достаточно серьезные опасения в связи с тем, что гигантские объемы природного газа для Германии и значительной части Западной Европы идут всего по одной трубе. Это не имеет ничего общего с недоверием, просто Украина еще является страной с достаточно нестабильной политической системой.

-- В каком виде вам с сегодняшних позиций представляется возможная структура поставок природного газа для Западной Европы будущего с участием прикаспийских стран?

-- Способов снабжения, отвечающих будущим интересам Европы, может быть несколько. Например, у европейцев были бы все основания заключить с Туркменистаном прямое соглашение о поставках газа. С Россией, которая осуществляет транзит туркменского газа, можно было бы в таком случае вести диалог о приемлемых ценах за этот транзит. В случае если Россию этот гешефт не устроит и она не согласится прокачивать в Европу туркменский газ на условиях транзита, можно было бы рассмотреть проект транспортировки прикаспийского газа через Иран и Турцию. Однако должен заметить, что сегодня оба варианта достаточно далеки от реальной жизни. Вместе с тем Европа, единственная крупная экономическая зона в мире, получая природный газ из России и Прикаспия, не только обладала бы либеральным внутренним газовым рынком, но также и либерализовала бы поставки извне, в частности, возможно, отказавшись от привязки цены на газ к цене на нефть.

Создание третьего крупного газотранспортного коридора в Европу (наряду с газопроводами из Западной Сибири и Северной Африки) завершило бы на данном этапе формирование европейского рынка газа. Это могла бы быть мощная транспортная система из Ирана через Турцию с подводами из Туркменистана и Азербайджана. С помощью такого газопровода Туркменистан, Иран и Азербайджан смогли бы внести свой вклад в снабжение Европы природным газом и покрыть тем самым дефицит, который неизбежно возникнет, если Россия -- что, впрочем, является ее правом -- приступит к экспорту газа в направлении Азии и Америки. Южнокаспийский регион вместе с регионом Персидского залива и их связующим звеном -- Ираном обладает крупнейшими мировыми запасами газа (36 против 31% мировых запасов, принадлежащих России).

Данную модель ни в коем случае не следует рассматривать в качестве конца долгосрочных договоров между производителями и покупателями. Ведь чтобы сложилась система ценообразования, достаточно, чтобы в Европе около 1/3 потребленного природного газа реализовывалось бы на свободном рынке. Эти цены смогли бы стать также и ориентиром для долгосрочных договоров. А если две трети потребления газа будут «прикрыты» долгосрочными договорами о поставках, то и инвесторы смогут спать спокойно.