Х Московский балетный конкурс вздохнул, осмотрелся и покатил дальше: объявлены итоги первого тура конкурса артистов балета (вчера в ночи закончился второй, третий будет во вторник и в среду, победителей назовут в четверг) и -- главное -- окончательные итоги конкурса балетмейстеров.

Первый тур выявил безоговорочных лидеров. В младшей группе проявился Иван Васильев -- белорусский пятнадцатилетний вундеркинд; уверенно заняла пространство и в младшей и в старшей группе украинская команда -- от юного афроукраинца Жерлина Ндуди до премьера Национальной оперы Украины Ярослава Саленко. Меж ними еще Денис Матвиенко, Андрей Писарев, Виктор Ищук -- и Екатерина Алаева, что явно будет сражаться за первенство с москвичкой Екатериной Крысановой и петербурженкой Евгенией Образцовой.

Конкурс же хореографов закончился решением жюри, вполне естественно воспринятом профессионалами, но способным удивить людей сторонних. Все три премии было решено не присуждать.

Мы видели работы почти ста хореографов -- не все они были заявлены как участвующие именно в конкурсе балетмейстеров, но все отражали ситуацию с новыми сочинениями в стране и ее окрестностях. Мы видели Владимира Куклачева (сын знаменитого клоуна) в номере, поставленном Валерием Пановым на песню Владимира Высоцкого «Две судьбы». Балетоманы помнят, как в фильме «Белые ночи» на «Коней привередливых» танцевал Барышников: во вполне мусорном американском кино про беглого танцовщика, попавшего в лапы КГБ, прорезалась такая тоска и такая страсть, звучал такой вопль русской души, с вывертами, с падением на колени, с балансом на грани катастрофы, что можно было понять, почему после этого танца беглецу взялась помогать парткомовская дама. Теперь -- на месте трагедии фарс: здоровенный, накачанный парень, благополучный, в открытом (еще) мире эксплуатирует тип «русского медведя» -- с помощью хореографа, разумеется.

Подвергся изображению растительный и животный мир: девушки порхали мотыльками, цвели ромашками, ворочались на сцене две пары пауков (филиппинские насекомые были по графике лучше казахских -- потому и прошли на второй тур; впрочем, может быть, жюри поразил казахский натурализм -- девушка в финале загрызла партнера с соответствующими звуками). Один японец изображал зебру -- с ушками, полосками и хвостиком, все как полагается (прыгал он, поджав пальчики, как Конек-Горбунок в известном балете). Представила свое сочинение Лола Кочеткова (дочь предпринимателя Алимжана Тохтахунова, называемого недоброжелателями Тайванчиком) -- сначала ее всяко оглаживал любезный молодой человек, не забыв развернуть девушку с расставленными ногами фронтально к залу, а потом она его, кажется, придушила -- во всяком случае, уволокла в бесчувственном состоянии. Хореограф Юрий Пузаков поставил сочинение о любви чеченской террористки и русского солдата: он сначала срубал мастерским ударом ноги ползущее по земле с головы до ног черное существо, потом стягивал тряпку с ее головы, обнаруживал девичье личико, и -- пошло лирическое адажио. В финале -- рыдание над трупом: лирика герою всего лишь помстилась. (Стоило бы поставить посвящение полковнику Буданову.)

Никого не наградив премиями, жюри все же выдало три диплома: Марине Кеслер (Эстония) -- за Dance sacrale на музыку Стравинского (любопытный, хотя и не очень оригинальный перепев «Весны священной» -- жертва обхватывает руками голову, мечется и ломается прямо на глазах), Антону Вальдбауэру (Сыктывкар) -- за «6 секунд» на музыку Вима Мертенса (танцовщик рассыпает по сцене то ли пепел, то ли черные перья -- юношески мрачный монолог о конце света и балета одновременно) и гомерически смешному номеру Юрия Выскубенко «Поэт и муза» (хореограф ставил всерьез, но смотреть этот сталинский классицизм -- с воздеваниями рук к небу, с заматыванием поэта в простыню и превращением его в натуральный памятник -- примерно тот, что на Пушкинской -- совершенно невозможно). Если бы выбирала я -- Выскубенко в списке, понятно, не было бы, а к предыдущим двум сочинителям добавился бы Владимир Чуприн -- его номер «Кухарка и Петух» был сделан по крайней мере неожиданно: резавшая что-то на столе Кухарка была оперной певицей и, соответственно, пела, а слегка подпрыгивающий петух -- танцовщиком. Впрочем, это удача режиссерская -- танцев как таковых не было.

Приняв такое решение, жюри, собственно, спросило два министерства -- культуры и образования, -- зачем в десятке вузов готовить балетмейстеров, если результатов нет? Не проще ли, как во всем мире, давать возможность в стационарных труппах всем желающим танцовщикам ставить раз в год пробные одноактовки -- ведь так и растут хореографы -- и заодно всерьез приглядеться к современщикам, из которых черпает резерв, например, Парижская Опера? Но вряд ли даже после таких обескураживающих результатов исчезнут в учебных заведениях странные кафедры, где одни несостоявшиеся хореографы готовят других, не менее бездарных.