На фоне практического исчезновения в России возможностей для реальной конкуренции партий на наших глазах возникает новый феномен -- политическая конкуренция совершенно недемократических ведомств из-за несовпадения их корпоративных интересов. Как ни странно, теоретически такая конкуренция может иногда приводить к вполне демократическим и при этом очевидным с точки зрения здравого смысла решениям.

Заместитель генерального прокурора Николай Шепель, курирующий Северный Кавказ, а значит, и судебный процесс над единственным (по официальной версии) оставшимся в живых захватчиком бесланской школы №1 Нурпашой Кулаевым, публично озвучил возможность возбуждения уголовных дел против руководства ФСБ и МВД. Разумеется, из слов г-на Шепеля невозможно понять, идет ли речь исключительно про региональное руководство (после Беслана сменились и главный североосетинский чекист, и министр внутренних дел республики) или же хотя бы в качестве свидетелей на допрос могут быть вызваны Николай Патрушев и Рашид Нургалиев. Но сам факт такого заявления весьма показателен: фактически прокуратура в бесланском процессе оказалась заложником принципиально противоположных политических интересов федеральной власти и новой осетинской.

Федеральные власти ведут себя после трагедии Беслана точно так же, как и после "Норд-Оста", -- стараются поскорее замять дело. В случае с Бесланом "замять дело" означает как можно быстрее осудить Нурпашу Кулаева именно в качестве единственного оставшегося в живых террориста и не вдаваться в подробности, сколько действительно было захватчиков, кто из них уцелел, а главное, почему погибли 330 человек, большинство из которых дети. У нового президента Северной Осетии Таймураза Мамсурова в бесланской школе среди заложников были его собственные дети. Они, к великому счастью, остались живы. Но те бесланцы, кто потерял детей, не простят своей новой власти шитый белыми нитками показательный процесс и будут требовать всей правды.

Опять же, у официальной власти в случае с Бесланом нет пропагандистского ресурса, чтобы "отмыть" заведомо некачественный судебный процесс в глазах общества, как это происходило с делом Ходорковского. Про топ-менеджеров компании ЮКОС хотя бы можно было показать что-нибудь по какому-нибудь государственному телеканалу, обвиняя их во всех смертных грехах. Дискредитировать матерей Беслана, наверное, не решился бы даже Геббельс.

Прокурор Шепель оказывается между двух огней. С одной стороны, у него есть четкая политическая установка поскорее закончить разбирательство и добиться для Кулаева пожизненного заключения (мораторий на смертную казнь в России пока действует). С другой стороны, есть кричащие, плачущие и проклинающие власть матери погибших детей. Есть террорист Кулаев, которого родители жертв готовы простить, если он скажет им правду. И есть руководители Северной Осетии, которым править людьми, из чьей памяти слово "Беслан" сотрет только их смерть.

В стране с независимой судебной системой такой коллизии возникнуть просто не могло бы. Судите сами: ну как можно уже на следующий день после московского блэкаута (ноль жертв, нет, к счастью, и разрушений, последствия ликвидированы менее чем через сутки) вызывать на допрос главу РАО "ЕЭС" и не вызывать на допрос после Беслана (330 убитых, сотни раненых, последствия до конца ликвидировать невозможно в принципе) руководителей МВД и ФСБ России, фактически возглавлявших операцию по освобождению заложников? Как можно не допрашивать в качестве свидетеля экс-президента Северной Осетии Александра Дзасохова?

Понятно, что Чубайс может сразу и публично взять вину за аварию на себя, а наши силовики слов "я виноват, простите, что не смог уберечь ваших детей" не знают в принципе. Но даже если под давлением взаимоисключающих ведомственных интересов высокопоставленный прокурорский чин решается вслух хотя бы намекнуть на то, что давно надо было сделать, на возможность хотя бы спросить у людей, отвечающих за нашу безопасность, почему случился Беслан, для России это уже маленький политический успех.