В самом центре Москвы, в Петровском переулке, открылась галерея «Улей». Она названа в честь знаменитого парижского артсквота, приютившего в начале XX века множество художников-авангардистов, в том числе и из России (Хаим Сутин, Марк Шагал, Давид Штеренберг). Новая галерея и будет специализироваться на «русских парижанах», тех, кто внес неоценимый вклад в становление так называемой «парижской школы», беспрецедентного художественного явления 20-х годов. Куратор «Улья», искусствовед и бывший сотрудник Третьяковской галереи Нина КУРИЕВА, первое интервью на новом месте работы дала корреспонденту «Времени новостей» Александру ПАНОВУ.

-- Что такое новая галерея?

-- Хотя галерея и именуется «Улей», прямой аналогии со знаменитым парижским La Ruche я бы не стала проводить. Галерея позиционирует себя как новое пространство, где показывают художников, связанных с «парижской школой», однако хронологически точно, десятые--двадцатые годы прошлого столетия, галерея себя не ограничивает. И на нашей первой выставке не случайно висит картина Оскара Рабина, художника «второго авангарда», оказавшегося не по собственной воле парижским жителем уже в 1978 году, после лишения советского гражданства. Причем показываемая работа вообще датирована 1965 годом и называется «Выставка Оскара Рабина в Лондоне» -- Париж вроде бы вообще ни при чем. Но судьба Рабина, на мой взгляд, соотносится с судьбами русских жителей «Улья» и героями наших выставок.

-- Это кто?

-- Прежде всего Хаим Сутин, вещей которого нет ни в одном российском музее. Мы же показываем его удивительный «Портрет жены сапожника». И художники «орбиты Сутина», по определению критика Абрама Эфроса, автора статьи «Русская группа» в каталоге знаменитой московской выставки «Современное французское искусство» (1928). «Орбита Сутина» -- Адольф Федер, Пинхус Кремень, Андрей Эпштейн, Михаил Кикоин. Но у нас есть работы и других «французских художников русского происхождения», принимавших участие в той памятной выставке: Леопольда Сюрважа, Абрама Минчина, Константина Терешковича.

-- Сакраментальный вопрос: откуда?!

-- В большинстве своем из Франции, из частных коллекций, но с подтверждениями экспертов -- то, что всплывает на тамошнем артрынке. Если что-то любопытное и входящее в сферу интересов галереи обнаружится в Москве, мы приложим все усилия, чтобы эти вещи пополнили наш фонд и попали на наши выставки. Впрочем, выставок как таковых мы делать не станем -- если вещь уходит, на ее место вешаем новую. И тем самым меняем экспозицию.

-- И вы считаете, что найдется достаточно работ для долговременного существования галереи?

-- Найдется. Мастера «парижской школы» в центре интересов и искусствоведов (свидетельством чему, например, только что вышедшая и роскошно изданная монография-альбом Андрея Толстого «Художники русской эмиграции»), и артдилеров. Работы «вымываются» из частных коллекций и предстают перед широкой публикой -- состоятельной, разумеется. Кроме того, галерея «Улей» не ограничивается началом XX века. Тот же Михаил Кикоин из «орбиты Сутина» сейчас у нас представлен вещью начала 50-х, когда никакого старого «Улья» уже в помине не было. Мы расширительно толкуем понятие «парижская школа», что открывает для галереи новые возможности.

-- Вы сказали, точнее, проговорились: «Если что-то обнаружится в Москве»... Значит ли это, что галерея пока существует исключительно за счет иноземных ресурсов?

-- На данной экспозиции нет ни одной вещи из российских собраний, все работы привезены из-за границы. Но мы рассчитываем, что российские коллекционеры обратят внимание на галерею (кстати, уже обратили -- пошли первые продажи: куплен Эпштейн за 60 тыс. руб., Кремень и Терешкович по 30 тыс. каждый, хотят купить Рабина). Надеюсь, произведения из частных коллекций поддержат наши экспозиции, причем и на некоммерческой основе: мы готовы просто демонстрировать качественные вещи, устраивая выставки в традиционном понимании.

-- Боюсь оказаться неполиткорректным, но все-таки... Галерея, очевидно, ориентирована на еврейское искусство, не так ли?

-- «Парижская школа» была космополитичным образованием, но еврейская составляющая в ней очень сильна. Многие люди, обладающие деньгами и живущие ныне в России, идентифицируют себя с еврейством и пытаются прикоснуться к своим корням. Покупка подобного рода искусства, заполнение своего дома той одухотворенной материей, которой является живопись высокого качества, это один из способов национальной самоидентификации.

-- Насколько такие «ментальные» и эмоциональные категории -- кровь, нация, дух и т.д. -- актуальны для функционирования артрынка?

-- «Личностные» колебания, конечно же, влияют на рынок. И дело не только в детерминированности «кровью и почвой». Всякий коллекционер, покупая работу, руководствуется правилом «нравится или не нравится». Это сугубо личный, эмоциональный выбор. Ну а национальность тоже сильно влияет на спрос. Успех русских антикварных торгов «Сотби» и «Кристи» основан на том, что именно наши соотечественники едут в Лондон, чтобы купить там Айвазовского и Шишкина, -- русские покупают русских. А чем евреи хуже? Ментальность -- сильный экономический фактор.