У Олега ДЬЯЧЕНКО, специалиста по корпоративным финансам, слиянию и поглощению предприятий, восемь визитных карточек. «Иногда приходится входить в советы директоров поглощенных предприятий», -- объясняет он. Будущий финансист и брокер закончил истфак СПбГУ, был одним из учредителей крупнейшей питерский финансовой компании «Ленстройматериалы» (1992--1998). В 1998--2000 годах работал под началом Бориса Йордана в группе «МФК-Ренессанс» и в АКБ МФК. В 2000 году основал собственную компанию «Корпорация технологий и инвестиций К» (сокращенно -- КОРТИК). В его послужном списке -- скупка акций фармацевтического завода «Октябрь» для ICN Pharmaceuticals, Ленинградского металлического завода и Завода турбинных лопаток (вначале для компании «Стумхаммер-Петро», а затем для «Энергомашкорпорации»), Архангельского, Мурманского и Санкт-Петербургского морских торговых портов, банка «Санкт-Петербург» для Владимира Когана, ЛОМО и «Красного выборжца» для структур «Интерроса». Сейчас Олег Дьяченко -- генеральный директор завода «Красный выборжец», но, как он сказал корреспонденту газеты «Время новостей» Виктору МАТВЕЕВУ, «эта работа временная».

-- Сегодня в стране активно идет процесс передела собственности -- поглощения и слияния различных компаний и предприятий. Кто те люди, которые осуществляют это на практике? Кто исполнители?

-- Собственно, мы, исполнители, похожи на волков -- мы рыщем и ищем как заказчиков, так и продавцов. Как правило, команды «скупщиков» работают при той или иной финансово-промышленной группе. Например, одна из самых серьезных команд существует при Альфа-банке. Однако у них очень специфическая направленность -- забирать предприятия через банкротства. Живые примеры: Новосибирский электродный завод -- СУАЛ или «Черногорнефть» -- «Сиданко». В «Газпроме» и РАО «ЕЭС России» работают очень приличные команды, но они заняты превращением долгов потребителей в деньги или активы. Сейчас «Ленэнерго» и «Петербургрегионгаз» начали банкротить пороховой завод им. Морозова в Ленинградской области. Надо заметить, что МФК тоже очень любит получать предприятия через скупку долгов.

Одно из первых мест среди команд-»поглотителей» занимает МДМ, куда перешли специалисты из CSFB, Инкомбанка, «Российского кредита». В то же время ЮКОС и отчасти «Интеррос» сейчас приостановили скупку предприятий и, судя по всему, разбираются с теми активами, которые набрали. Что-то придется «сбрасывать».

Кроме «поглотителей», сидящих в каком-то банке или холдинге, есть еще «бродячие команды», работающие под заказ. Это первая десятка брокерских фирм: в частности, «Минфин», CSFB, «Атон», «Тройка Диалог», в Питере -- «Ленстройматериалы» и «Энергокапитал». В питерских банках в 1995--1996 годах были мощные подразделения по приобретению активов, но теперь они исчезли, так как местные банки ушли с этого рынка и перешли только на расчетно-кассовое обслуживание. Вообще же этой деятельностью занимаются все фирмы, предоставляющие комплекс услуг по корпоративным финансам, управлению предприятиями, реструктуризации, консалтингу. Даже у PricewaterhousCoopers есть подразделения по слиянию и поглощению.

-- А чем же руководствуются сейчас покупатели?

-- Парадокс, но у большинства «олигархов» нет четкой стратегической линии по приобретению активов. Лишь четыре группы -- «Русал», СУАЛ, СИБУР и ЛУКОЙЛ (в части зарубежных покупок) -- четко решили, что они будут контролировать ту или иную отрасль, и «выбирают» все. Покупки других случайны. Вспомним приобретение «Северсталью» Ижорского трубного завода. С моей точки зрения, вместо покупки старого прокатного стана в Петербурге выгоднее было бы построить новый завод в Череповце. Однако покупатели не видят своей выгоды. Я принес «Интерросу» предложение о слиянии с Кольчугинским медеплавильным заводом (контролирующие его менеджеры готовы обсуждать вопрос о партнерстве с «Интерросом» за 30--50 млн долл.). Владея им и «Красным выборжцем», «Норникель» получил бы контроль над 50% рынка медного проката страны, увеличил бы объем производства проката на 200 тыс. тонн, или на 500 млн долл.! Но «Норникель» не готов потратить меньше 3% от своего объема продаж и получить полумиллиардный рынок. Все хотят задешево взять актив. В этом, кстати, заключается причина того, что борьба «МДМ-Групп» и Александра Сабадаша за ОАО «Фосфорит» в Ленобласти ведется так долго. Стороны готовы потратить 50--100 тыс., а не 10 млн долл., достаточных, чтобы решить вопрос радикально. В то же время компании средней руки в отличие от крупных финансовых групп понимают, какой доход они могут получить от своих инвестиций, и готовы покупать по реальной цене пищевые и строительные предприятия.

-- Вы упомянули о том, что алюминиевые концерны покупают все в своей отрасли, -- почему же никто еще не обратил внимания на активы создающейся в Ленобласти группы «Металлург» (формируется вокруг ОАО «Волховский алюминий». - Ред.)?

-- Ее собственникам уже давно делают предложения. Александр Бронштейн (один из акционеров) давно пытается склонить Алексея Шмаргуненко (другого акционера) к продаже. «Металлург» будет продан, как только договорятся о цене. Я бы на их месте продался. Ведь их главная проблема -- это сырье. Они получают его из Мурманской области, где на сырье сидят «Роспром» и МДМ. Так что, как только про «Металлург» вспомнят «Русал» или СУАЛ, сразу включатся политические рычаги, и сделка будет совершена.

-- Какие еще технологии, кроме банкротства, используют «поглотители»?

-- Предприятие банкротят, когда хотят получить активы дешево. Основной же способ поглощения -- это переговорный процесс, перетягивание акционеров на свою сторону и скупка контрольного пакета. На «Красном выборжце» бывший директор Валентин Симонов, который еще в феврале контролировал 47% акций, очень долго не верил, что мне удастся отбить целый ряд акционеров на свою сторону. Однако очень сложно вести переговоры с высшим менеджментом, который считает себя собственником и не желает расставаться с властью.

-- А как вы расцениваете вооруженные захваты?

-- Это делается просто от глупости и опять-таки от желания получить все по дешевке. Есть четкая схема «обработки» директора и акционеров, включающая в себя пиарную, судебную и джиарную (GR -- government relation, работа с органами власти. -- Ред.) части. Схема эта помогает проигравшей стороне осознать поражение. На GR вообще приходится основная работа. Но если ты имеешь больше 50%, то рано или поздно выиграешь, потому что в России права собственников все-таки признают. Правда, есть такое исключение, как Кемерово. Когда мне предлагают заняться поглощениями или инвестиционными проектами в Кузбассе, я отвечаю: «Извините, ваша главная проблема -- губернатор, когда вы его поменяете, тогда и будем заниматься инвестициями». Кемеровский губернатор свой инвестиционный имидж испортил откровенно «липовым» делом о покушении на него. Оно направлено только на вытеснение Живило с металлургических предприятий. Это не метод -- фабриковать уголовное дело вместо того, чтобы решать вопросы мирно.

-- А Кемерово -- один такой «отмороженный» регион в стране?

-- Раньше такая же слава была еще у Новосибирской области и Краснодарского края, но сейчас там поменяли губернаторов. Свои особенности есть у Башкирии и Татарии, но там стараются жить цивилизованно, и такого беспредела, как в Кемерове, там нет.

-- Можно ли в этих условиях говорить о существовании рынка слияний и поглощений?

-- Собственно говоря, такого рынка нет ни в России, ни во всем мире. Рынку присущи твердые спрос и предложение, а также постоянные цены, зависящие от объективных факторов. Здесь постоянных цен не бывает, а стоимость активов меняется в несколько раз в зависимости от амбиций игроков. Так было в войне Альфа-банка и «Интерроса» из-за «Сиданко», так было и на Урале с Кыштымским медеэлектролитным и Карабашским медеплавильным заводами. Стороны уже потратили много денег, отступать некуда, поэтому стоимость малодоходных активов непомерно раздута.

-- Твердого спроса и твердого предложения тоже нет?

-- Продавцов гораздо больше, чем покупателей. Обычно собственники недооцененного актива сами приходят к людям с деньгами и предлагают купить. В 1993--1997 годах понакупили себе предприятий, а теперь готовы продавать. Причем это касается не только мелких, но и крупных предприятий и собственников. Самый яркий пример -- Каха Бендукидзе (гендиректор АО «Объединенные машиностроительные заводы». -- Ред.), который за последнее время сбросил прокатный стан на «Ижорских заводах», Ирбитский мотоциклетный завод, подольский «Экспокабель» и пакет акций в Нижнетагильском металлургическом заводе.

-- А что такое реальная цена актива?

-- Вообще принято считать, что она равна трехлетней прибыли предприятия. Правда, у нас за точку отсчета берется объем продаж за два года.

-- Что ждет «рынок» слияний и поглощений в будущем?

-- Он резко изменится в том случае, если правительство сможет улучшить инвестиционный климат и повысить рейтинг России. Тогда в нашу промышленность (прежде всего в машиностроение и «оборонку») придут большие китайские и индийские деньги. Две эти страны заинтересованы в усилении обороноспособности. Индия и Китай придут не как спекулянты, а как долгосрочные собственники. Только в Китае я знаю пять-шесть инвестиционных фондов, готовых идти в Россию. А в каждом -- 20--50 млрд долл. Кроме того, если правительство добьется экономическими методами возврата убежавшего капитала, в страну придут еще около 300 млрд долл. Людям с ресурсом понадобятся активы, причем за реальные деньги. Так что без работы мы не останемся. Да и сейчас темпы слияний и поглощений в России увеличиваются на 50% в год, в то время как во всем мире -- только на 20%.