Никита Михалков, президент ММКФ, на этот раз был без шарфа -- неизменного доселе атрибута церемонии открытия. Смокинг, бабочка -- все наличествовало, а шарфа не было. Внимательные наблюдатели уже по одному этому факту должны были сделать вывод о переменах в регламенте. Впрочем, бантик на голове жены президента занимал свое обычное место, что должно было успокоить публику -- перемены не слишком серьезны. Да, урезанный бюджет, отсутствие у входа директора Рената Давлетьярова, публика на звездной дорожке, своим неузнаваемым внешним обликом больше напоминающая представителей спонсоров, чем кинозвезд...

Но не в этом суть, в конце концов. Тем более что новые правила для фестивалей категории «А», к коим по старой памяти относится ММКФ, тоже как-то неожиданно демократизировались и теперь дозволяют включить в конкурсную программу хоть всех лауреатов Канн и Берлина, что не устает повторять директор программ Кирилл Разлогов. В открытую сдаваться, впрочем, никто не собирается: ни одного лауреата «больших фестивалей» в конкурсах ММКФ нет, есть участники других -- национальных, континентальных и прочих смотров, но зато и качество заявленных фильмов стало, по мнению отборщиков, значительно выше.

Зато экономить начали с первого дня -- церемония открытия прошла не просто скромно, а даже как-то нарочито по-рабочему.

Никита Михалков сказал речь. Проиллюстрировав ее диаграммами и схемами роста фильмопроизводства и графиками увеличения числа современных кинотеатров в стране. Цифры впечатляли, показывая, как растет прибыль от проката отечественных блокбастеров, да и реклама продукции студии ТРИТЭ, сборы от которой составили почти всю сумму, прозвучала вполне внятно.

Публике представили жюри и конкурсную программу. Затем под рапсодию Листа, сыгранную Денисом Мацуевым, вручили приз за заслуги перед кинематографом венгерскому классику Иштвану Сабо... Классик вспомнил молодость и Московский фестиваль сорок лет назад, когда он был молод, а Андрей Тарковский, Элем Климов и многие другие мастера еще живы. Вышел Юрий Лужков и снова пообещал построить все-таки фестивальный центр, и они с Никитой, как по-дружески именовал мэр президента ММКФ, щелкнули хлопушкой. Да еще чиновник по культуре из администрации президента прочел обращение к фестивалю главы государства: кто же их пишет, интересно было бы знать? Уж так не по-человечески штампованно и фальшиво звучат эти официальные приветствия. Еще выходил на сцену Александр Соколов, нынешний министр культуры.

После стремительно-суховатой официальной части публике, изрядно поредевшей, был показан первый конкурсный фильм, естественно, на производственную тему: про то, как в Италии снимается кино. Было бы, конечно, куда интереснее начать фестиваль единственным конкурсным российским фильмом -- «Предчувствие космоса» Алексея Учителя, -- но режиссер до сих пор не отошел от холодного душа, устроенного ему критикой после «Прогулки», что открывала позапрошлогодний фестиваль. В общем, другого русского фильма для открытия (как и для закрытия) не нашлось, год, несмотря на графики и диаграммы, выдался не слишком урожайный, поэтому пришлось довольствоваться мелодрамой «Желанная жизнь» Джузеппе Пиччони, режиссера, известного вниманием к женской душе и интимным переживаниям.

Действие фильма в основном проходит на съемочной площадке, где главные герои снимаются в исторической мелодраме, разыгрывая историю страсти, отзвуки которой они начинают ощущать и в своей жизни. В фильме много точных деталей, остроумных наблюдений, но в целом он скользит по поверхности, не более глубоко погружаясь в реальность, чем житейские истории в глянцевых журналах. Фильм приятный во всех отношениях, кроме размера -- идет более двух часов, и за это время предсказуемые извивы отношений актерской пары, честно говоря, порядком надоедают.

На фоне красивых лиц и обворожительных итальянских пейзажей северная полумгла и заснеженность финского фильма «Вечная мерзлота», с которого начался второй день фестиваля, явно бодрили. К сожалению, у истории, которую на протяжении тех же двух с лишним часов рассказывает режиссер Аку Лоухимиес, есть один существенный недостаток -- она прямолинейна. Режиссер смело переступает опасную грань натурализма, демонстрируя, как это сегодня принято, все поры на лицах персонажей, их попукивания и рыгания, в подлинно документальной манере запечатлевая незадачливые попытки выскочить за пределы убогого существования, их депрессивное одиночество и душевную вялость. В самом начале герой-гуманитарий, рассказывая студентам о Толстом, произносит ключевую фразу о том, что каждый герой русского классика передает другому тот ад, который носит в своей душе, и даже рисует на доске схему. Вполне прямолинейной иллюстрацией этого тезиса служит весь фильм, в пользу которого, признаться, свидетельствует то обстоятельство, что после полутора часов просмотра герои кажутся почти родными, а мир, воссозданный на экране, несмотря на мрачную безысходность, кажется живым и настоящим. Все эти жертвы чужого зла, усиливающие переданные им импульсы агрессии и ненависти, в общем, как-то и не виноваты, а в то же время ни один из них не делает усилий, чтобы разорвать порочный круг, каждый проигрывает борьбу за добро в своей душе. Вывод в общем ясен -- не поспоришь, но ради этого переживать столько неприятных эмоций, которыми нас мучает режиссер, как-то необязательно.

Шведский дебют «Гитара-монголоид» также близок к реальности и также представляет набор сюжетно не слишком связанных друг с другом эпизодов, складывающихся, однако, в цельную картину.

Суровый северный стиль должен прийтись по душе по крайней мере одному члену жюри -- австрийскому режиссеру Ульриху Зайдлю, снявшему предельно откровенную и весьма нелестно характеризующую человечество картину «Собачья жара», получившую в свое время Гран-при Венецианского фестиваля. Впрочем, другие члены судейской коллегии -- наши Валентин Черных и Виктория Толстоганова, а также итальянский композитор Никола Пьовани -- могут занять противоположную позицию. Зато на стороне нового реализма могут выступить французский режиссер Клер Дени, имеющая опыт работы в документальном кино, стажировавшая у Вендерса и Джармуша, а венгерский оператор Янош Кенде должен оценить мастерские длинные планы финской «Вечной мерзлоты».

Впрочем, сейчас любые прогнозы преждевременны -- за десять дней только в основном конкурсе будет показано 17 картин, однако никто не сомневается, что основные события и радости ждут публику все-таки за пределами конкурса. И хотя большая часть фильмов панорамы уже куплена для проката, инерция предпочтения уже известных и раскрученных имен пока сильнее надежды на собственные открытия.

И в этом беда фестиваля, до сих пор не научившегося по-настоящему создавать события, преподносить участников, самому изобретать новые бренды.