Несмотря на то что в титрах «Города грехов» Роберт Родригес обозначен всего лишь одним из двух режиссеров, почти все производственные функции он по обыкновению взял на себя, выступив и в качестве продюсера, оператора, монтажера, специалиста по перезаписи звука и координатора визуальных эффектов. К музыке Родригес тоже приложил руку, и музыка удалась. Но все-таки идеальным саундтреком к хроникам погрязшего в пороке населенного пункта могла бы стать композиция группы «Центр» под названием «Темный угол», в которой на фоне именно что темных и именно что угловатых электронных ритмов измененный реверберацией голос Василия Шумова произносит свой монолог: «Меня часто спрашивают, чем я увлекаюсь помимо своих основных занятий. Что ж, расскажу я тебе о своей коллекции film noir...»

Пятнадцатилетней давности графическая новелла (термин, давно уже принятый для обозначения несколько более художественного, нежели поточная продукция, комикса) Фрэнка Миллера -- человека, обозначенного режиссером «Города грехов» вместе с Родригесом, являет собой именно такую коллекцию жанра. Его принято обозначать французским термином (в свое время на уникальность и важность этого направления обратили внимание именно завсегдатаи Парижской синематеки), но все-таки почти на четверть века он распустился цветами зла и алчности совсем по другую сторону Атлантики в конце 30-х -- начале 40-х годов. Истории, в которых действовали частные детективы-релятивисты и продажные женщины, не стеснявшиеся своей продажности, хладнокровные наемные убийцы и двуличные растратчицы, беглые каторжники и международные авантюристки, гангстеры и прочие персонажи, порожденные смутными временами Великой депрессии и второй мировой, оказались одним из значительнейших вкладов американского масскульта в историю искусств прошлого века. Сотни книг -- от безусловных шедевров Дэшила Хэммета, Рэймонда Чандлера и Джеймса Кейна до еженедельных бульварных выпусков, сотни фильмов -- от конгениальных экранизаций того же Чендлера и Кейна до трэшевых имитаций. В комиксах Миллера (с недавних пор доступных и по-русски) это направление, в основе которого, продолжая цитировать «Темный угол», неизменно лежит «все та же мрачная криминальная драма», обрела свой вполне закономерный постмодернистский финал.

В сущности, Родригес не то чтобы в привычном понимании «экранизировал» «Город грехов», но скорее предельно тактично, с наименьшими потерями перенес его на киноэкран. Добровольно сковал попытки самовыражения веригами бережного отношения к оригиналу. Отсюда -- полностью сгенерированный на компьютере сумрачный урбанизм, до неузнаваемости измененные знаменитости (с некоторыми культовыми артистами Родригес поступил немногим более гуманно, чем Алексей Балабанов в «Жмурках»), диалоги, отвечающие стандартам не столько привычной кинодраматургии, сколько «пузырям», в которых клубятся подписи к рисованным историям. Давать даже в самом общем виде наметки интриги (хитроумно переплетенной и по большей части связанной с местью и беззаконием) не имеет никакого смысла: выйдет все равно либо непонятно, либо слишком подробно. Да и специально останавливаться на конкретных актерских работах тоже вряд ли необходимо: абсолютно все исполнители (а в фильме снимаются далеко не последние голливудцы: Брюс Уиллис, Микки Рурк, Ник Сталь, Джош Хартнетт, Клайв Оуэн, Карла Гуджино, Джессика Альба, Джеми Кинг, Элайджа Вуд, Рутгер Хауэр) появляются на экране не для того, чтобы самовыразиться, но исключительно с целью как можно точнее соответствовать первоначальному графическому образу. Примечательно, что Родригес не пригласил в «Город грехов» своих постоянных актеров-талисманов вроде Чича Марина или Дэнни Трэхо, -- в черно-белом двумерном пространстве комикса их южный темперамент был бы явно чужим.

В попытке сделать не просто «фильм по комиксу», но именно что «фильм-комикс» Родригес преуспел настолько, что, пожалуй, закрыл тему. Полихромное черно-белое изображение, изредка проблескивающее то пурпуром вечернего макияжа, то какой-то белесоватой кровью, то канареечной головой отвратительного маньяка-педофила, завораживает и заставляет изменить свое отношение ко многим из визуальных хитростей, еще совсем недавно считавшихся классическими и неповторимыми. Но в какой-то момент уровень совершенства зашкаливает за разумный предел. Оригинальный «Город грехов» Миллера не только «графическая», но еще и «новелла». Изысканность формы не отменяет содержания -- смысла, страсти и отчаяния в миллеровских комиксах не меньше, чем в «нуарах» прошлых лет. И зритель стоит перед не самым приятным выбором: либо сопереживать грешным аутсайдерам, копаться в потемках их червивых душ, находить проблески не до конца вытравленной человечности внутри прожженных оболочек -- как это и было в черных детективах прошлых лет, где тени изменяли выражения лиц без всяких компьютеров; либо отдаться зрительному пиршеству, отключившись от того, что же собственно происходит, настроиться на двухчасовую круговерть мрачноватого магического калейдоскопа. При попытке совместить оба типа восприятия голова идет кругом, в глазах появляется предательская резь, и «жужжит в обоих ухах». Кажется, «Город грехов» невозможно по-настоящему полюбить исключительно по причине его зашкаливающей гениальности. Подобно классическому герою «нуара» он слишком крут, чтобы в конце концов не остаться в гордом, но полном одиночестве.