В свежем, прошлого года изготовления, произведении Тонино Бенаквисты «Малавита» («Амфора», перевод с французского А. Беляк) продолжается «имиджмейкерская» тема, начатая в романе «Кто-то другой». В первом случае два мужика, переживающие кризис среднего возраста, «на спор» договорились сменить образ жизни, внешность и род занятий. В «Малавите» уже целое американское семейство вынуждено прятаться во французской глуши под вымышленной фамилией, скрывая прошлое и маскируя род деятельности.

Сюжет вертится вокруг крестного отца нью-йоркской мафии Джованни Манцони, сдавшего ФСБ половину бывших «сотоварищей» и теперь «отмокающего» в нормандском городке под охраной спецслужб. Сам он выдает себя за писателя, собирающего материал о высадке десанта в Нормандии, жена его занимается благотворительностью, дочь очаровывает однокашников, а сын создает школьную группировку -- точную копию коза ностра. Парадокс заключается в том, что единственная задача -- не высовываться, не светиться, не выделяться -- оказывается для всех четверых абсолютно непосильной. На то они и американские гангстеры, а не статисты-лягушатники, чтобы «блистать» на фоне местной помойки. Папаша не понарошку верит в свое писательское предназначение. Сын втайне мечтает пойти по стопам предков. А женщины слишком хороши, чтобы остаться незамеченными. Героини в романах Бенаквисты всегда окружены мистическим ореолом тайного знания. А эти две и вовсе выглядят ангелами, сосланными на землю, чтобы как-то оправдать грехи мафиозного монстра. Если мамочка и следит за всей округой, используя новейшую шпионскую технику, так только, чтобы вычислить тех, кто нуждается в ее благотворительных акциях.

Поначалу «Малавита» кажется необязательной вариацией на тему «Клана Сопрано»: мафиози тоже люди, любят, плачут, страдают кариесом. Но чем дальше, тем громче звучит главная тема позднего Бенаквисты: этот профессиональный циник и острослов, оказывается, серьезно верит в преобразующую силу творчества. В романе «Кто-то другой» он последнего труса и недотепу «обратил» в успешного супермена, высвободив его креативный талант и заставив обратиться к литературе. В знаменитой «Саге» четыре отпетых неудачника переворачивают с ног на голову телевизионный шоу-бизнес. В «Малавите» Бенаквиста заходит еще дальше: не просто усаживает за пишущую машинку конченого негодяя, но даже уступает ему повествование «от первого лица». Остроумная история о вторжении американских гопников в благопристойную французскую провинцию плавно перетекает в покаянный монолог главного негодника. Этим и подкупают романы Бенаквисты: прочитаешь -- и поверишь, что Лев Толстой в тебе дремлет. Очень, знаете ли, позитивный самообман.

Но главным событием последних недель стал не блистательный роман Тонино Бенаквисты, а наконец-то вышедшая в «Издательстве Ольги Морозовой» книга Питера Акройда «Лондон: биография» (перевод с англ. В. Бабкова и Л. Мотылева). В этой долгой (900 страниц) и увлекательной, как детектив, истории сошлись сразу две интриги. С одной стороны -- самый модный город Европы, с его блошиными рынками, пестрой одеждой, радикальной рок-музыкой, лучшими артгалереями и безумной архитектурой. С другой -- коренной лондонец Питер Акройд, прежде промышлявший мистическими сюжетами про големов и расчлененные трупы. Лондон всегда был одним из персонажей его романов и в конце концов остался главным и единственным действующим лицом.

Но на страницах «Биографии» фигурирует вовсе не тот город, о котором сложились самые устойчивые стереотипы: пабы, туман, двухэтажные троллейбусы, Биг-Бэн и злокачественная пневмония. Акройд, как заправский патологоанатом, «разделал» многовековую лондонскую историю на мелкие кусочки. «Город для меня -- это живой организм. Переулки его подобны капиллярам, а парки -- легким. В дождь и туман его камни словно кровоточат. У него были свои детство и отрочество. Он болеет и умирает», -- честно признается писатель.

В своей книге он собрал сотни мистических историй, городских анекдотов и баек про самые разные «симптомы» лондонской жизни: шум, запахи, акустику, жестокость, ненасытность, чревоугодие и алкоголизм -- всего 86 глав. Лондон у Акройда, как человек, свиреп и ласков, уродлив и прекрасен, требователен и щедр. Из хаоса мелочей и бытовых подробностей Акройду удалось сложить портрет гигантского тела -- живого, болеющего, стареющего, прибегающего к косметике и пластической хирургии. В одном из интервью писатель признался, что создал тот Лондон, в котором сам нуждался.

«Лондон всегда был городом видений и пророчеств. Он был жилищем ангелов и дьяволов. Он был местом, где творились чудеса. Кому под силу измерить его глубину?» Насчет лондонской глубины -- не нам судить, но то, что такой книги не написано ни про один другой город на свете, -- это точно.