Проект новой редакции закона «О приватизации» через две недели будет рассмотрен на заседании правительства. Сейчас последняя версия законопроекта согласовывается в министерствах, и до 31 августа представители Минимущества, откуда в начале года вышли первые черновики текста, предпочитают воздерживаться от комментариев. Но некоторые выводы из того варианта проекта, что ушел в министерства, уже можно делать. Потому что если в ближайшие дни в тексте и случатся какие-то изменения, они вряд ли затронут идеологию нового варианта закона. А она вкратце такова: процессом приватизации будут управлять только чиновники.

Главная новация законопроекта «О приватизации» -- это расширение инструментария продаж. Шестнадцать способов приватизации государственного имущества появились в черновиках проекта еще в начале года. Самые прямолинейные из них -- продажа путем прямых переговоров с инвестором и продажа акций доверительному управляющему -- наталкивали на мысль о возможности возникновения у чиновников личной заинтересованности. С тех пор законопроект несколько раз менялся, а число способов сократилось до 13. Но подходы к выбору способа приватизации остались прежними. Все подлежащие продаже предприятия по решению министерств будут разделены на три группы: высоко-, средне- и низколиквидные, а в зависимости от группы чиновники же и будут определять способ приватизации. На закономерный вопрос, нельзя ли формализовать процедуру выбора способа приватизации, замглавы Минимущества Сергей Моложавый отвечает так: «Задача эта неформализуема, поскольку невозможно вывести критерии отбора».

Практика, однако, показывает, что задачу формализовать вполне можно. Это отчасти даже применяется -- при предприватизационной оценке, которую проводят по заказу Российского фонда федерального имущества уполномоченные финансовые консультанты. Одна из таких компаний, группа «Русаудит», разработала некое подобие матрицы, позволяющей (исходя из набора оценок деятельности предприятия) определить оптимальный способ приватизации. Принципы формализации газете «Время новостей» изложил руководитель департамента управленческого консалтинга компании Вадим Ведерников.

Выглядит это так. Предприятие оценивается, во-первых, как имущественный комплекс -- определяется стоимость земли, зданий и оборудования. Второй блок -- оценка бизнеса и эффективности производства. Бизнес, рассказывает г-н Ведерников, можно оценить, используя информацию о финансовых потоках. Оценка эффективности производства дает его потенциальную конкурентоспособность. Если, к примеру, предприятие, сегодня убыточное, способно покрывать переменные расходы -- на материалы, сырье, заработную плату основных работников, -- оно конкурентоспособно (резерв роста заключается в снижении постоянных расходов -- на содержание зданий, сооружений, аппарата управления). И, наконец, третья задача -- экспертная оценка качества управления. Из сопоставления этих трех групп оценок и складывается модель определения способа приватизации.

«Если оценка предприятия как имущественного комплекса выше, чем две другие оценки, то есть смысл продавать его как имущественный комплекс, -- говорит г-н Ведерников. -- Если дороже бизнес, но эффективность управления низка, есть смысл рассматривать варианты приватизации исходя из поиска стороннего инвестора. Если же эффективность управления высока, приватизация может быть ориентирована на коллектив и менеджеров».

Нельзя сказать, что описанная процедура легко выполнима. Потому что, как говорит директор Экспертного института Евгений Ясин, главная проблема при поиске инвесторов для предприятия -- непрозрачность его отчетности, а «у нас есть специально генерируемая непрозрачность, а есть, извините, от собственной дурости -- мы сами у себя не можем разобраться и построить отчетность нормально».

Это приводит к получению недостоверной информации и, как следствие, к принятию экономически необоснованных решений.

В соответствии с законопроектом «О приватизации» величина уставного капитала приватизируемого предприятия рассчитывается на основе данных баланса. К размеру уставного капитала привязаны, например, размеры пакетов, которые могут быть проданы на льготных условиях трудовому коллективу, менеджерам или эмитентам (ст. 19 и 31 проекта), или возможность создания народного предприятия (ст. 33).

Однако данные балансов, судя по опыту работы группы «Русаудит» с госпредприятиями, зачастую недостоверны. «В балансе предприятия часто не отражаются обязательства или обременения. Характерный пример -- задолженность энергетикам, зафиксированная в балансе, и штрафные санкции по ней, которые просто не внесены в документ. Кроме того, часто не учитываются ценные бумаги, которые при включении в баланс могут существенно изменить его валюту», -- говорит г-н Ведерников.

Но даже если предположить, что оценка проведена с максимальной степенью достоверности, а процесс выбора способа приватизации формализован, законопроект «О приватизации» оставляет нерешенной главную проблему. А именно -- кто будет определять судьбу предприятия. По закону -- государство в лице Минимущества и отраслевых министерств. Но чиновник, даже очень грамотный и кристально честный, по определению не может сделать правильный выбор.

Ведь реальную ситуацию на предприятии хорошо представляют себе прямые поставщики и потребители его продукции, менеджмент, трудовой коллектив, местные власти, финансовые организации, но никак не чиновники. А прописанный в новом законопроекте (ст. 10) порядок принятия решений диктует жесткую очередность: решение принимает Минимущество (с учетом мнения отраслевого министерства), в стратегически значимых для страны случаях -- правительство. Что до остальных представителей заинтересованных сторон, то из них почему-то упомянуты лишь трудовые коллективы, которые «вправе обращаться в соответствующий орган... с предложениями». Остальные участники хозяйственного процесса имеют право только на неофициальные действия. И, как показывает практика последних лет, применяют это право очень эффективно. Эти неформалы попросту взяли на себя функции собственника, юридически таковыми не являясь. А у собственника -- государства -- не хватает сил эффективно управлять почти 50 тысячами предприятий, которые ему принадлежат.

Это явление -- скрытая интеграция в существующие финансово-промышленные группы -- чаще всего происходит в неявной форме, через перевод финансовых и товарных потоков, договоры, личные связи. Предприятие может работать вполне эффективно с точки зрения рынка. Но как только у государства появляются планы приватизации, неформальные собственники затевают процедуры банкротства. Последствия -- экономический и социальный коллапс.

Одним изменением законодательства о банкротстве эту проблему снять вряд ли удастся. Возможный, считают экономисты, способ -- комплексная реструктуризация промышленности. Ориентированная не на разгосударствление отдельно взятого предприятия, а на решение задачи регионального или отраслевого уровня. Такая реструктуризация предполагает, как вариант, объединение нескольких предприятий, часть из которых, возможно, уже приватизирована.

Но это идеал. Пока же новшества в приватизационной сфере ограничены теми, что изложены в последнем законопроекте. А то, что эти изменения не вполне соответствуют столь модному сейчас у либерального крыла правительства тезису «приоритета экономической целесообразности», -- это, видимо, проблема межведомственных противоречий.

По состоянию на апрель этого года в Российской Федерации насчитывалось 11 223 государственных унитарных предприятия и 32 004 госучреждения. Российская Федерация участвует в 3896 хозяйственных товариществах и обществах, в том числе: в 382 акционерных обществах в федеральной собственности находятся 100% акций; в 470 -- более 50%; в 1601 акционерном обществе доля государства составляет от 25 до 50%; в 863 -- менее 25%. Кроме того, в отношении 580 акционерных обществ используется специальное право на участие Российской Федерации в их управлении -- "золотая акция".