Владимир Путин преподнес военным морякам ко Дню ВМФ сугубо профессиональный подарок, подписав Морскую доктрину России. Первым об этом узнал экипаж флагмана российского Черноморского флота -- ракетного крейсера «Москва», в ходе посещения которого президент и сообщил о подписании долгожданного документа. Моряков «Москвы» доктрина, похоже, не очень взволновала. Воспользовавшись случаем, они предпочли попросить президента помочь им наладить надежную телефонную связь с берегом. Впрочем, связь с остающимися на берегу семьями тоже имеет самое непосредственное отношение к Морской доктрине. Сразу же после праздничного парада «Москве» предстоит отправиться в поход в Средиземное море, где в полном соответствии с новой доктриной крейсер будет «восстанавливать военно-морское присутствие России в наиболее важных районах мирового океана».

Морская доктрина является отныне основным документом, определяющим госполитику России «в области морской деятельности» -- как военной, так и гражданской. Его разработка велась по личному указанию г-на Путина, который в своем закрытом указе «О совершенствовании морской деятельности РФ» от 4 марта прошлого года потребовал, чтобы этот документ был подготовлен до конца 2000 года. Уже к концу осени проект документа был передан на согласование в Кремль. Где он благополучно и «завис» более чем на полгода. Все это время руководство российского ВМФ всячески избегало распросов о судьбе доктрины, однако в приватных разговорах военные признавались, что «президент заметно охладел к морякам». В качестве формального повода этого называлась трагедия «Курска», хотя скорее всего дело совсем не в ней. Внешне отношения Путина с военными моряками до «Курска» и после него действительно сильно изменились. Если за пару недель до трагедии президент по собственной инициативе лично почтил присутствием защиту кандидатской диссертации главкома ВМФ Владимира Куроедова (одной из ее главных тем как раз и являлись военные аспекты Морской доктрины РФ), то уже через месяц идеи адмирала Куроедова в Кремле называли «непопулярными». Тем не менее президентское неудовольствие было связано не столько с неудачей спасательной операции в Баренцевом море (ее исход был признан «стечением трагических обстоятельств»), сколько непомерными финансовыми притязаниями, с которыми главкомат ВМФ увязывал выполнение президентского указа от 4 марта. То есть моряки, конечно же, отрапортовали о готовности беспрекословно выполнять приказы своего главковерха -- выводить эскадры на океанские просторы или «демонстрировать российский флаг» в стратегически важных регионах, однако настаивали на том, что для этого на нужды ВМФ должно тратиться не менее 25--30% всего оборонного бюджета, что необходимо срочно закладывать новые серии подлодок и надводных кораблей (в том числе авианосцев) и т.д., и т.п. Главный штаб ВМФ выбрал для продвижения своих инициатив крайне неудачное время: как раз тогда Кремль жестко «строил» силовые ведомства, пытаясь добиться от них соблюдения режима строжайшей экономии. Моряки со своими глобальными прожектами тут же были записаны в список «бунтарей». Подписание Путиным в конечном итоге Морской доктрины отнюдь не свидетельствует о том, что опала ВМФ уже миновала. Этот документ носит исключительно концептуальный характер и вовсе не свидетельствует о готовности Кремля играть по правилам, предложенным военными моряками. Реальные средства, выделяемые ВМФ с приходом в Министерство обороны Сергея Иванова, продолжали урезаться. На прошлой неделе стало известно, что у флота отнимают очередную весьма дорогостоящую «игрушку», г-н Иванов сообщил, что российские корабли покинут военно-морскую базу Камрань во Вьетнаме из-за того, что «ее стоимость не соответствует значению базы для флота».