Уолтер не был дома двенадцать лет. Вернувшись в небольшой филадельфийский городок из мест не столь отдаленных, он обнаружил, что мир вокруг сильно помолодел, чего не скажешь о нем самом. Придется привыкать к новому распорядку. Раз в неделю -- к полицейскому офицеру, сам же офицер может приходить с проверкой когда угодно (он и приходит, не скрывая неприязни, черный человек сержант Лукас -- издевается, угрожает, морочит голову странными притчами и случаями из уголовной практики). Поутру -- на новую работу на ближайшей лесопилке. Оттуда -- домой, в захудалую квартирку, у которой есть, впрочем, одно достоинство: окна выходят на школьный двор. Это важно. Уолтер смотрит в окно прозрачным взглядом, зрачки как булавочные головки. Они расширяются только на приеме у психоаналитика, к которому нужно ходить так же регулярно, как в полицию, потому что Уолтер -- педофил. И отсидел свое за приставания к двум маленьким девочкам. Аналитик, как и полагается, пробует найти причину отклонений Уолтера в раннем детстве. Но все, что тот может вспомнить о своих отношениях с младшей сестрой, -- как он просто подходил к ней спящей и нюхал ее волосы («от запаха этого сердце под землю, потом -- в небеса»). А все, что хочет узнать от врача сам Уолтер, -- когда он наконец станет нормальным. В его понимании это значит «смотреть на маленьких девочек, разговаривать с ними, но при этом не думать про... про...»

Не думать «про» -- сложно. Тем более когда в автобусе, в котором Уолтер ездит с работы, появляется маленькая девочка в красном пальто и с биноклем на шее. Она любит смотреть на птиц -- потому что птицы совершенно не против, когда на них смотрят. Ее даже зовут Робин, то есть Малиновка. И она не против посидеть у Уолтера на коленях... потому что уже привыкла уступать подобным просьбам собственного отца.

В принципе фильм Николь Кассель мог называться точно так же, как еще одна мрачная первертная драма, наделавшая шуму несколько лет назад -- Monster's Ball, если перевести название не как «Бал монстров», а как «Мяч чудовища». То и дело Уолтера настигает красный прыгающий фантом детской игрушки, явное «воспоминание о минувшей боли». Но и название «Дровосек» вполне подходит. Уолтер, как и сыгравший его Кевин Бэйкон, сделал все правильно. Открыл душу сердобольной (и тоже подвергавшейся в детстве домогательствам со стороны старших родственников) грузчицы Вики с той же лесопилки (ее сыграла Кира Седжвик, реальная жена Кевина Бейкона). Наказал еще одного орудовавшего в городе, но не перевоспитавшегося педофила (с ним связан явно выпадающий из общего контекста, но дающий представление о режиссерской сметке Кассель эпизод, в котором слежка Уолтера за действиями ошивающегося вокруг школы извращенца снабжена закадровым комментарием, стилизованным под спортивный репортаж). Встретился, наконец, с сестрой, которая отказывалась его знать, опасаясь за собственного ребенка. Но этот медлительный человек с неправильными чертами лица так и не дал понять, что же скрывается в потемках его души. Собственно, рассказанной истории явно недостаточно, фильм обрывается будто на полуслове -- и это не воспринимается как художественный прием. Вообще, все попытки убежать от социального реализма и выйти на уровень философского обобщения оказываются в «Дровосеке» холостыми. Распадающиеся под уолтеровской циркуляркой бревна напоминают, скажем, о гениальном «Сыне» братьев Дарденн (тоже фильм о странной любви, преодолении и прощении). Но если там образ распиливаемой древесины был наполнен недвусмысленными библейскими аллюзиями, то в данном случае это просто элемент производственной драмы. Попытка сохранить объективный взгляд на вещи обернулась равнодушной констатацией. И поэтому в финале нет и речи о возможном катарсисе. Уолтер перевоспитался. Все хорошо. Он переезжает к Вики. Красный мяч больше не будет беспокоить его бессонными ночами.

А потом они вместе с Робин пойдут смотреть на птиц.