Документальное исследование Фентона Бейли и Рэнди Барбато, полуторачасовой экстракт из более чем восьмисот часов эксклюзивных интервью и архивных киноматериалов, посвящено фильму Жерара Дамиано «Глубокая глотка» -- одному из ярчайших феноменов западного масскульта, краеугольному камешку нынешней свободы нравов, самой настоящей американской заветной сказке. Вполне идиотская, если вдуматься, история про девушку Линду, которая была несчастна в сексуальной сфере до тех пор, пока проницательный доктор не обнаружил, что ее клитор вопреки законам природы находится не там, где положено, а глубоко в горле, а стало быть, для достижения полной гармонии нужно всего лишь сменить интимную технику, оказала на современную культуру влияние едва ли не большее, чем иные столпы настоящего искусства. В 1972 году эта картина стала сенсацией почти широкого проката: в тех штатах, где фильм немедленно не запретили, желающие узреть невероятные оральные манипуляции исчислялись тысячами, протестующие манифестанты, пикетирующие злачные кинозалы, -- сотнями, а в защиту немедленно подвергшихся гонениям звезд новоявленного блокбастера выступили в том числе и многие признанные мастера культуры вроде Джека Николсона. А название шедевра стало нарицательным и довольно скоро проникло даже в официальные документы Белого Дома: именно под псевдонимом Глубокая Глотка выступал информатор по уотергейтскому делу. В общем, как писал в свое время халтурщик-порнограф из рассказа Аркадия Аверченко, «и все заверте...».

К слову, единственной оказавшейся лишней на этом празднике жизни персоной оказалась исполнительница главной роли Линда Боурман, вошедшая в историю под псевдонимом Лавлейс (или Ловелас, как ничтоже сумняшеся называли ее в советской прессе, которая тоже не смогла не обратить внимания на сию вопиющую провокацию разлагающегося мира чистогана), которая так и не смогла оправиться от свалившегося на нее сомнительного успеха, пережила обструкцию и забвение и в конце концов стала одной из ярых феминисток, утверждавшей, что порноиндустрия сломала ей жизнь. Линда погибла в автокатастрофе ровно три года тому назад и в съемках фильма о фильме участия не принимала. Но зато о ней и ее феномене с экрана (под руководством взявшего на себя обязанности рассказчика-ведущего Денниса Хоппера) рассуждают Уэс Крейвен и Ларри Флинт, Хью Хефнер и Эрика Йонг, Норман Мейлер и Гор Видал, Камилла Палья и Джон Уотерс -- весьма сомнительно, что какой-то еще проект смог бы привлечь к себе такое количество знаменитостей. Все, что они говорят, весьма любопытно, но вряд ли добавляет что-то к и без того неплохо известной истории самого знаменитого непристойного фильма всех времен. Увлекшись социальным аспектом, Бейли и Барбато прискорбно упустили множество чисто культурологических моментов; так, например, ни слова ни сказано о том, кто же все-таки написал к «Глубокой глотке» совершенно невероятную, составившую бы честь любому фильму того времени звуковую дорожку: до сих пор саундтреки к фильму выходят анонимно. Или, например, ни слова не сказано о том, что фильм породил массу подражаний: в свое время свет увидели и «Японская», и «Черная» «глотки». А ведь все это ничуть не менее интересно, нежели сведения о том, что фильм был снят на деньги итальянской мафии.

Но ближе к концу Бейли и Барбато решаются на по-настоящему радикальный шаг и вставляют в свой фильм кульминационный фрагмент оригинала. Ничего сверхнепристойного здесь по нынешним меркам вроде бы и нет: после того как в прокате побывали картины Катрин Брейя и последний фильм Майкла Уинтерботтома, крупноформатным показом плотских утех вроде бы никого не удивишь. Но насколько по-другому выглядит снятый на настоящую кинопленку момент наивысшего экстаза Линды по сравнению с современными цифровыми откровениями! Сколько неподдельного чувства в элементарной, в сущности, сцене. И какая замечательная песня звучит за кадром! И эти несколько минут с легкостью превосходят все восемьсот часов добротно отсмотренного и собранного Бейли и Барбато материала. Сколько ни говори «халва»...