Государственная Дума вчера сразу в трех чтениях приняла закон, объявляющий традиционную «юбилейную» амнистию, которая приурочена на этот раз к 60-летию Победы в Великой Отечественной войне. Это проявление милости к заключенным станет самым «камерным» за всю историю российских амнистий. По оценкам одного из инициаторов одобренного вчера закона, главы думского комитета по законодательству Павла Крашеннинкова, ради юбилейного Дня Победы будут амнистированы всего 200 с небольшим человек - 55 ветеранов войны, 112 тружеников тыла, 30 бывших блокадников и 20 узников лагерей. Кое-кому из них удастся выйти на свободу еще до 9 мая, поскольку акт амнистии, в отличие от других законов, находится в исключительном ведении Госдумы и не требует ни визы Совета Федерации, ни президентской подписи.

Нынешняя амнистия касается исключительно тех немногочисленных заключенных и обвиняемых, кто имел какое-то отношение к войне. То есть ветеранов, тружеников тыла, жителей блокадного Ленинграда, бывших узников концлагерей и гетто, партизан, членов отрядов, сражавшихся с националистами на Украине и в Прибалтике, а также военных корреспондентов ТАСС и Совинформбюро. «Это небольшой круг лиц, - признался г-н Крашенинников. - Они не могут уже ничего совершить, они не представляют никакой общественной опасности».

Пафос, с которым Госдума преподнесла очередную юбилейную амнистию, совершенно не соответствовал ее масштабам. И потому вовсе не удивительно, что решение законодателей вызвало негодование не только в местах не столь отдаленных, но и у правозащитников. «Я считаю кощунством то, что депутаты даже не подумали распространить амнистию на детей, не пожалели их в честь такой даты, - заявил «Времени новостей» директор Центра содействия реформе уголовного правосудия Валерий Абрамкин. - Ведь Россия до сих пор занимает лидирующее положение по количеству малолеток-заключенных: 25-30 на 100 тысяч населения. В некоторых странах всех заключенных меньше, чем в России детей за решеткой».

Заключенные же ждали больших милостей от Госдумы, скорее, по привычке. Ведь предыдущая юбилейная амнистия, объявленная в конце мая 2000 года, сразу после 55-летия Победы, стала одной из самых массовых в отечественной истории. По данным ГУИН, тогда за 6 месяцев под праздничную амнистию попало около 220 тысяч осужденных. Для сравнения отметим, что амнистия 1995 года, посвященная 50-летию окончания Великой Отечественной, затронула менее 5 тысяч человек. При этом численность заключенных в России в начале 2000 года составляла чуть более миллиона человек. Эта тотальная расчистка мест лишения свободы укладывалась в рамки тогдашней правительственной идеи о гуманизации уголовного права: предполагалось снизить наказания за малозначительные преступления и окончательно отказаться от советского принципа «сажать за колоски».

Всего с 1995 года в России было проведено 9 амнистий, но как минимум четыре из них являлись не всероссийскими, а локальными. Так, в 1996, 1997, 1999 и 2003 годах объявлялись «кавказские амнистии», снимавшие уголовную ответственность с тех, кто нарушал закон во время вооруженных конфликтов в Чечне и Дагестане. Последняя по времени «общероссийская» амнистия была объявлена в ноябре 2001 года и касалась 10 тысяч несовершеннолетних преступников и женщин.

Параллельно сокращению амнистированных в последние годы в разы сокращалось и количество помилованных президентом преступников. После инициированного "силовым крылом" власти глобального изменения системы государственного милосердия президент лишь несколько десятков раз брался за перо, дабы подписать прошение о помиловании. Сторонники «закручивания гаек» объясняли свою позицию необходимостью строго соблюдать принцип неотвратимости наказания, а, с другой стороны, ссылались на ряд инициатив президента, направленных на либерализацию как уголовного законодательства, так и судопроизводства. Поправки в УК, УПК и судебная реформа теоретически должны были сократить количество несправедливых и слишком жестоких приговоров, а заодно и препятствовать увеличению тюремного населения. По оценкам, Валерия Абрамкина, «все либеральные изменения законодательства сократили количество содержащихся в исправительных учреждениях и СИЗО на 80 тысяч человек - с 847 тысяч в 2004 году до нынешних 760 тысяч». Однако г-н Абрамкин напомнил, что и в далеком уже 1993 году в учреждениях ГУИН содержалось 772 тыс. человек, а «судебная практика, у нас, к сожалению, кардинально не меняется».

Впрочем, беспрецедентно низкое количество амнистированных к 60-летию Победы можно объяснить не только желанием власти отказаться от советской традиции массовых амнистий, заменив регулярные очистки переполненных камер нормально функционирующей системой правосудия. Но поскольку уровень российской Фемиды все чаще ассоциируется с деятельностью Басманного и Мещанского судов г.Москвы, полный отказ от государственного милосердия в ближайшее время кажется утопией. Авторам же проекта об амнистии необходимо было избежать такого решения, которое свело бы на нет ряд резонансных показательных процессов последних лет. Если бы по традиции к ветеранам Великой Отечественной приравняли «афганцев» или участников чеченских кампаний, то на свободе раньше срока могли бы оказаться полковник Юрий Буданов и другие не менее одиозные фигуры. Амнистия по экономическим статьям УК поставила бы под вопрос достижения Генпрокуратуры в борьбе с налоговыми махинаторами и прочими обвиняемыеми нефтяниками. Павел же Крашенинников скромно ограничил свои предложения, по сути, одними «льготниками», сократив список из 2,5 тысяч фамилий до двух сотен. При этом депутат честно признал, что решение о сокращении принималось совместно с правительством и администрацией президента.