Чем Париж отличается от Франкфурта и Москвы

Если Франкфуртская ярмарка -- чемпионат мира по книгоизданию, то Парижский книжный салон -- открытое первенство Европы. Причем с преобладанием показательных выступлений. Во Франкфурте заключается или готовится большинство сделок по приобретению международных прав на издание книг. Среди посетителей преобладают профессионалы. Главное место на серьезных стендах -- комната переговоров, закрытая от посторонних ушей. По объему Франкфурт больше Парижа на глазок раз в десять. Обойти все павильоны невозможно, но если иметь конкретную цель -- книгу, авторские права, изучение тенденции, -- то обязательно найдешь все, что нужно.

Парижский салон занимает хотя и большой, но всего лишь один павильон экспоцентра на южной окраине города. По размерам он приблизительно равен двум павильонам на ВВЦ, где проходит Московская международная книжная ярмарка. Но салон гораздо просторнее: между стендами широченные проходы, все книги в открытом доступе на прилавках и полках, между ними множество столиков, за которыми можно полистать книгу. В Москве российские издатели отчитываются за год и презентуют себя, в Париж они приезжают презентовать новые книги.

Завершают набор различий с Москвой вентиляция и кондиционирование -- в Париже можно дышать.

Российская экспозиция

Как и в позапрошлом Франкфурте, Россия была в Париже главным гостем. Это значит, что на салон прибыли не просто разрозненные издатели, а национальная делегация. Кроме официальных лиц в нее входили несколько десятков писателей. России была выделена большая территория, наши книги выдвинулись на первые позиции на стендах французских издателей, конференц-залы получили названия «Пушкин», «Чехов» и «Достоевский».

Здесь шли дискуссии и «круглые столы» с участием наших авторов. Темы звучали вполне актуально, но то, что удалось услышать, дискуссии напоминало мало. (Почему я и написал выше о «показательных выступлениях».) За час пять-шесть известных литераторов могли лишь представиться публике, кратко обидеть друг друга и ответить на пару-тройку банальных вопросов из зала. Но залы были полны, публика довольна: само явление писателя народу все еще остается событием. По крайней мере во Франции.

Общий итог

Полный и безусловный успех российской книги и русской литературы вообще. Ежедневные огромные очереди у входов с надписью «Гранд публик». Французская публика интеллигентна, образованна и культурна. Ей хорошо известны имена не только признанных литературных грандов прошлого, но и современных прозаиков и поэтов. Продано, по данным организаторов, 18 тысяч русских книг. Это только с магазинных прилавков, не считая тех, что ушли со стендов издательств. Например, у «Времени» к закрытию салона из привезенного не осталось ни единого экземпляра.

Естественно выглядело награждение французским орденом поэта Ольги Седаковой, прозаика Василия Аксенова и издателя Ирины Прохоровой. Столь же естественно, как и само существование во Франции такого ордена -- за заслуги в области культуры и искусств.

Визит к президентам

Случайно в Париж к открытию салона прилетел Владимир Путин. На выставку он почему-то не пришел, но с писателями повидался. В протоколе было написано так: «Встреча президента Франции Жака Ширака с российскими писателями в присутствии президента России Владимира Путина». О времена! Полтора десятилетия назад за право пожать руку президенту (аж двум) развернулась бы война литературных миров. А тут... Приглашения получили все, кто приехал. Вяло обсуждалась тема «пойти -- не пойти». Один известный литератор заявил, что не пойдет в знак протеста против чего-то, но пришел. Несколько писателей ничего не заявляли, но не пришли. И никто не потребовал от них вернуть командировочные.

Встреча прошла в теплой, дружественной обстановке. Выделиться сумел Виктор Ерофеев: он напоследок сфотографировался между президентами России и Франции с собственной книгой в руках. Вот будет загадка для исследователей-потомков: чего же он там такого понаписал, что президенты съехались с ним повстречаться?

Среди родных берез

Оформил российскую экспозицию известный театральный художник Павел Каплевич. Она представляла собой дачу в березовой роще. Часть рощи была вырублена, и пеньки образовали небольшой зрительный зал перед открытой верандой-трибуной. На самой даче шли разговоры-переговоры, а издатели расположились меж стволов, соединенных книжными полками. С березами вышло не вполне ладно. Не раз слышал объяснение для посетителей: «Как войдешь, посмотри вверх. В дальнем конце зала увидишь стоящую торчком пачку сигарет с трехцветными фильтрами. Найдешь нас между сигарет». К тому же на пеньках, даже покрытых кожаными колпачками, сидеть неудобно. Если публика могла часок и потерпеть, то стендисты просто мучились, то ворочая пни (в отличие от пластиковых берез, колоды были настоящие), то присаживаясь бочком.

Между стендами, расходящимися по радиусам от трибуны, было тесно и неудобно. Особенно не повезло тем, кто разместился ближе к центру: там не могли разойтись даже двое. Издательство «Время» оказалось на опушке, перед широким проходом, благодаря чему мы могли дышать свободно и радовать посетителей гостеприимством.

Чеченская презентация

Чеченская тема во Франции звучит достаточно остро. Увидев в официальной программе российской экспозиции презентацию двух книг издательства «Время» о Чечне, несколько человек сочли необходимым обсудить с нами грядущее мероприятие. Суровая пожилая француженка предупредила нас: «Имейте в виду, мы тут все за свободную Чечню». Директор «Времени» Алла Гладкова поддержала ее: «Имейте в виду, мы тоже». Заметный деятель российской культуры взял меня под локоток: «Имейте в виду, возможны провокации...»

Обе наши книги вышли за несколько дней до открытия салона, их еще не видели даже в Москве. Конечно, мы волновались, как и авторы книг, приехавшие в Париж. Обозреватель «Радио России» Николай Мамулашвили написал о том, как он провел в заложниках у чеченских боевиков 94 дня. Простой и честный репортаж. Военный корреспондент «Московского комсомольца» (а прежде «Известий») Вадим Речкалов опубликовал свое журналистское расследование под названием «Живых смертниц не бывает». Книги изданы в серии «Документальный роман». Выделенный им час авторы отработали с полной нагрузкой. Собравшихся интересовали подробности событий в Чечне из первых рук. Компетентность и откровенность всегда располагают. Поэтому когда «провокация» состоялась («Как известно, взрывы в Москве и Волгодонске организовала ФСБ. Что вы скажете по этому поводу?»), отпора давать не пришлось -- публика зашикала. Запомнился ответ Речкалова на вопрос, как ему удается быть объективным. Он сказал примерно так: «Я знаю чеченские семьи, где один брат боевик, а другой служит в кадыровской милиции. Чтобы узнать всю правду, нужно приходить к ним в гости, когда все дома».

Самое сильное впечатление

У меня -- от презентации нашей книги «Я это видел. Новые письма о войне». Мы предложили публике продолжить книгу рассказами собственных семейных историй, связанных со второй мировой войной. Реакция превзошла все ожидания: микрофон начали передавать из рук в руки, пошли исповеди на разных языках, полились слезы... Быстро собралась толпа, точно уловившая, что началось нечто настоящее, искреннее. Не все называли имена, не все хотели, чтобы их рассказы были опубликованы, но все стремились излить душу... Автор предисловия к книге Светлана Алексиевич, произведения которой прекрасно известны во Франции, подводя итог, сказала: «Я это видел» для меня книга абсолютно своя, стоящая в одном ряду с «У войны не женское лицо» или «Цинковыми мальчиками». И издательство «Время» -- мое издательство, близкое и понятное. Оно не выпускает пошлых книг. Я собираюсь передать ему права на все свои книги». Не успел я охнуть и сказать спасибо, как Светлана выдала фразу, которая звучит почти как девиз: «Издательство «Время» умело противостоит коммерческому успеху». Очень надеюсь, что это ненадолго.