О том, как в ближайшее время может развиваться ситуация с «Авторской программой Сергея Доренко», ее ведущий рассказал корреспонденту газеты «Время новостей» Арине БОРОДИНОЙ.

-- Как складывается ситуация сейчас, выйдет ваша программа в субботу?

-- Никак. Костя Эрнст (Константин Эрнст -- гендиректор ОРТ. -- Ред.) от меня прячется.

-- Вы ждете от него разъяснений о предстоящем эфире?

-- Конечно. У меня все-таки люди живые, как им работать?

-- Временное или постоянное отстранение от эфира г-н Эрнст должен как-то официально закрепить на бумаге.

-- Он не может этого сделать. Сейчас он этот вопрос решает в Кремле. Костя все время на каких-то совещаниях, мобильники молчат. Важнейшие совещания. С Олегом Добродеевым (председатель ВГТРК. -- Ред.) решают. Он у них главный сейчас...

-- По-вашему, Олег Добродеев причастен к снятию программы с эфира?

-- Он недавно угощал меня суши и сам заплатил. Теперь должок за мной, и я должен угостить его суши. Если я скажу что-то грубое о нем или что-то, что ему не понравится, то он сочтет, что я уклоняюсь от приглашения на суши. А поскольку мы старые товарищи, то я не могу себе это позволить.

-- Так когда все-таки должна проясниться ситуация с официальной позицией руководства ОРТ о дальнейшей судьбе программы?

-- Могут и до субботы тянуть, пока они дойдут до самого... Им же надо доложить, что Доренко пошел... Во всю несет, и не останавливается. У меня ощущение, что они вляпались. Им велели от меня избавиться. Началась беготня, конечно, не было никакого обоснования. А вот сейчас думают.

-- Но вариантов в итоге, я так понимаю, может быть два: либо программа вместе с вами исчезает с ОРТ навсегда, либо все между собой договорятся -- и в субботу вы вновь появляетесь в эфире.

-- Вариантов может быть три. Либо они находят какой-то формальный повод меня убрать по юридическим основаниям. Они их ищут, но, по-видимому, не найдут. Второй вариант -- выгнать просто так... Третий вариант -- что они отползают. Но тут тоже есть вариант мягкий или жесткий. О мягком вы спрашиваете -- вступить со мной в сговор. Но они уже не вступят. Потому что знают, что я абсолютно все рассказываю прессе.

-- Получается, вариантов нет.

-- Тогда только мое возвращение, корректное, но жесткое. Я говорю все, что думаю.

-- Но такой вариант развития событий вряд ли кого-то устроит.

-- Если они меня выгоняют, я тут же получаю эфир на других каналах. На шестом канале меня точно будут смотреть. Тем более это будет такая полуподпольная передача. В Сети я остаюсь, в Совете Европы, в ПАСЕ, где я спасаю русскую журналистику.

-- Вы хотите себя представить жертвой «путинского режима»?

-- Я не жертва, я, наоборот, лидер...

-- Конструктивной оппозиции?

-- Нет, я лидер защиты русской журналистики. От гэбэшников. На самом деле для них самый лучший выбор -- оставить меня. Оставить мне хоть что-то, что мне хоть сколько-нибудь жалко будет терять. То есть я могу по ним кататься, но где-то держать полуживых. Потому что мне нельзя, я от них завишу. От Эрнста, от всех, от Путина. Если они меня оставят на первом канале, то есть я буду гулять, но гулять с оглядкой.

-- Но как же тогда с образом защитника русской журналистики?

-- Я вам гарантирую, будет хороший образ. Нормальный, хорошо взвешенный.

-- Но с оглядкой.

-- Он просто будет менее адреналиновый. Если они меня не удерживают и выпускают в прерию... тогда полный адреналин. Нельсон Манделла им покажется ребенком рядом со мной.

-- Что же вы на «ТВ-6» будете «мочить» Кремль, это же не совсем ваша аудитория?

-- Это они «мочат».

-- А вы что делаете?

-- Критикую.

-- В таком случае будет ли эффект от вашей критики на «ТВ-6»?

-- Обязательно. Неважно, где я буду выходить, -- на «ТВ-6», на СТС...

-- ...на НТВ?

-- Не собираюсь я пока идти на НТВ. Важно, что я должен стоять на максимально слышимом рубеже, и как бы меня не теснили, даже если останется кухня, то и этого будет достаточно.

-- Вы не преувеличиваете свои возможности?

-- Я себя не преувеличиваю. Я просто хорошо знаю народ. Меня стопроцентно услышат.