Гражданские власти Чечни все больше напоминают не просто слабое, но и вовсе лишнее звено в собственной республике. Судя по обилию встреч, которые с начала года прошли в Москве с участием «штатских» первых лиц Чечни, в особенности президента Алу Алханова, главный фронт их работы находится именно в столице, а не в Грозном или, на худой конец, в Центорое. На хозяйстве, пока президент в отъезде, остаются все те же «две головы», которые руководили Чечней в промежутке между смертью Ахмата Кадырова и избранием Алу Алханова: опять-таки «штатский» премьер Сергей Абрамов и его силовой вице-премьер Рамзан Кадыров.

В соответствии с новейшими национальными традициями реальную власть для нескольких сот тысяч чеченцев олицетворяет как раз последний -- как самый сильный полевой командир. Чем и как он управляет, не так уж важно, пока другие, более респектабельные руководители в костюмах и с портфелями могут изображать такую же респектабельную чеченскую политику в двух тысячах километрах от Чечни.

Конечно, у регулярных визитов чеченских чиновников в столицу есть цель. Во-первых, они хотят поскорее подписать договор о разграничении полномочий с федеральным центром, который, по их собственным словам, способен дать Чечне экономическую независимость. Особенно если при этом удастся хотя бы частично отодвинуть «Роснефть» от имеющейся в республике нефти. Во-вторых, они уже озабочены парламентскими выборами, которые в свое время отказались из экономии совместить с президентскими и которые теперь намечены на осень. Но проект договора пока нуждается в серьезной правке, которая позволит ему хотя бы приблизительно вписаться в рамки российского законодательства. Вносить правку будут разные высокие инстанции, и завершится она, судя по всему, не завтра. Да и решение о выборах все равно будет принимать глава российского государства. Поэтому пока «штатские» чеченские политики живут активной общественной жизнью -- принимают участие в семинарах и проводят «круглые столы». За последние пять дней таковых случилось два.

Первый -- семинар «Роль гражданского общества в обеспечении социальной стабильности на Северном Кавказе» -- прошел в минувшие выходные с участием вышестоящего начальства -- полпреда президента в Южном федеральном округе Дмитрия Козака и заместителя главы кремлевской администрации Владислава Суркова. Чеченским руководителям пришлось выслушать несколько довольно неприятных вещей, главным образом из уст полпреда. Г-н Козак посетовал на низкую эффективность федеральных инвестиций в восстановление Чечни (2 млрд долл. за четыре года) и назвал республику (вместе с Ингушетией и Дагестаном) в тройке самых проблемных на Северном Кавказе. Причем не просто так, а сразу же после того, как объявил о намеченной на конец года смене нескольких южнороссийских региональных руководителей.

После этого г-н Козак напомнил, что ни политического, ни экономического развития не бывает «без развитых институтов гражданского общества», и предложил чеченским руководителям задуматься о «самоуправлении граждан в широком смысле этого понятия». «Если мы не решим это сейчас, то и через сто лет будем говорить, что мы не готовы», -- сказал полпред. И добавил, что групповые интересы граждан должны не выражаться через громкие заявления, а согласовываться «в цивилизованных рамках -- через референдум, голосование, в рамках международных норм»: «Только таким способом можно решать вопросы, связанные с общественно-политическим устройством». Чеченским чиновникам, которые полагали, видимо, что вопросы общественно-политического устройства давно решены, оставалось только соглашаться.

Почти одновременно с этим чеченские общественно-политические вопросы обсуждались в Лондоне, причем во вполне цивилизованных рамках: делегация российского Союза комитетов солдатских матерей под эгидой Европарламента встретилась с Ахмедом Закаевым -- европейским представителем чеченских сепаратистов. Миссию солдатских матерей вполне можно было бы считать маргинальной, если бы ее, по словам самих участников, не признал МИД России, в последний момент потребовавший от них поставить собеседникам на вид недопустимость терроризма. Обратно матери привезли «привет» от Ахмеда Закаева -- программу урегулирования. В которой не говорится о статусе Чечни и территориальной целостности России, зато много -- о прекращении огня, демилитаризации, свободных выборах и экономическом восстановлении. О том, что до сих пор не слишком хорошо удавалось федеральному центру, опирающемуся на созданную им власть.

Вчера в Москве прошел еще один «круглый стол» с участием президента Чечни Алу Алханова. Как и воскресный семинар после переговоров в Лондоне, он выглядел «нашим ответом» рабочей группе Европарламента, собравшейся накануне в Варшаве и подтвердившей решимость провести большой, международный «круглый стол» по Чечне в Страсбурге 21 марта. Чеченских руководителей не устраивает место предполагаемой встречи. «Если ПАСЕ выносит на повестку дня проблемы Чеченской Республики, их следует обсуждать в Грозном, все условия здесь имеются», -- считает глава Госсовета Чечни Таус Джабраилов. «Не хотят в Грозном, давайте проводить его в России, -- говорит президент Алханов. -- Это проблема Российской Федерации, ее субъекта, и наверное, было бы правильным рассматривать ее здесь».

Тем не менее сами руководители Чечни от мартовской поездки в Страсбург отказываться не собираются. «Ставить так вопрос нельзя. Чечня является субъектом Российской Федерации, где есть высшие органы власти и дипломатическое ведомство. Было бы некорректно и недипломатично, если бы мы пошли на такой демарш, в то время как представители высшего законодательного органа России принимали бы участие в этом заседании», -- поясняет Таус Джабраилов. Но сама идея «круглого стола» вызывает у него крайнее неодобрение: «Те, кто избрал методом борьбы против народа террор и автомат Калашникова, должны сидеть за столом с прокурором, а не с членами парламентов».

Президент Чечни считает бессмысленной и «материнскую» встречу с Закаевым: «Я не могу понять, почему эти женщины заблуждаются. Ни Закаев, ни Масхадов, ни Басаев ничего сегодня не решают. Это люди войны. Если они (матери. -- Ред.) думают, что Закаев, который в 1995 году резал солдат, сегодня становится для них каким-то посредником, то они глубоко ошибаются». Увлекшись, г-н Алханов, видимо, забыл о том, что главной силой в Чечне остаются все-таки именно «люди войны» -- пусть и с российскими удостоверениями. Которые были выданы многим из них несмотря на то, что в 1995 году они также «резали солдат».

Между тем если лондонская встреча действительно имела весьма непринужденный формат «общественной самодеятельности», то Страсбург 21 марта имеет шанс стать площадкой для начала вполне серьезных международных переговоров по Чечне. Приглашены туда все заинтересованные стороны, причем единственным условием допуска является признание территориальной целостности России. Сама официальная Россия, много раз громко и наотрез отказывавшаяся от интернационализации проблемы Чечни, игнорировать планирующуюся встречу пока вроде бы не собирается. В такой обстановке чеченские чиновники нервничают по поводу любого намека на переговоры: если допустить, что стороной таких переговоров может стать кто-то из сепаратистов, смысл самого существования нынешней администрации Чечни будет поставлен под сомнение. Похоже, эти сомнения в Москве крепнут и без переговоров. Хотя идея серьезных переговоров с боевиками сохраняется на самом высоком уровне. Не далее как неделю назад советник президента России Асламбек Аслаханов публично предложил пригласить к диалогу боевиков, к которым нет серьезных уголовных претензий и которые согласятся говорить, не касаясь статуса республики. Такие переговоры, с точки зрения президентского советника, помогли бы установлению мира. О возможном противодействии со стороны чеченских властей он высказался кратко: «Они назначенцы. Должны будут сделать то, что им скажут».

Конечно, президент России может и не прислушаться к словам советника. Но другой весьма последовательный противник переговоров -- российское общество, похоже, меняет свою точку зрения. По данным фонда «Общественное мнение», в феврале впервые с начала второй войны число сторонников переговоров (42% опрошенных) превысило число их противников (40%).