Открывшаяся в Третьяковской галерее в Лаврушинском переулке выставка-ретроспектива Марка Шагала «Здравствуй, Родина!» не самая исчерпывающая по составу и не самая громадная по затратам. Название заимствовано у поздней (1953), явно не лучшей картины Шагала, хранящейся в Государственном музее изобразительных искусств. Это неуклюжее название оправдывает первый приезд в Россию 27 работ художника из крупнейшего французского музея современного искусства, Центра Жоржа Помпиду. Помимо него и Третьяковки участвуют Русский музей, ГМИИ, крупные провинциальные музеи (краснодарский, псковский, саратовский, тульский), национальный музей «Библейское послание Марка Шагала» (Ницца), базельский фонд «Бейелер» и приватные собрания Франции и России. Стоит выставка около полутора миллионов долларов (помимо государства деньги вкладывали Внешторгбанк, «Бритиш Американ Тобакко Россия», несколько фондов и галерей). Похожие по формату экспозиции из необозримого наследия Шагала (работ примерно по двести) делаются регулярно во многих музеях мира. Выставка в ГТГ еще одна станция на пути бесконечной шагалиады.

Вернисаж подтвердил: быть еще одной, а не самой-самой в некоторых случаях куда благороднее и честнее. Марк Захаров сын Шагал принадлежит к числу художников, которые не выдерживают испытания большой монографической выставкой. Куратор экспозиции, главный хранитель ГТГ Екатерина Селезнева благоразумно развела раннего и позднего Шагала не только по залам, но и по разным этажам. На третьем собраны ранние витебские опусы художника, цикл панно 1920 года для Еврейского камерного театра в Москве и графические серии 1910--20-х годов. На втором этаже -- графический библейский цикл (1930-е) и большие живописные полотна 1930--1970-х, среди которых триптих «Сопротивление. Возрождение. Освобождение» (1937--1952; Центр Помпиду) и «Авраам и три ангела» (1960--1966; музей Ниццы).

Ранний Шагал обаятелен, тонок, раним. Его уютному, местечковому фольклорному мирку симпатизируешь. Сочувствуешь. И так виртуозно удается мастеру плести свои аллегории с летающими влюбленными и часами, и такая у него очаровательная пантомима жизни, что просто диву даешься. Любой прохожий на улице Витебска будто исполняет свой любимый трюк на цирковой арене: оказывается то канатоходцем, то наездником, то акробатом, то коверным. Пританцовывающую и кочевряжащуюся в пространстве местечкового Витебска шагаловскую родину правильнее назвать родинкой -- на теле планеты это именно местечко, точечка, пятнышко, влюбляющее нас своей неправильностью и несуразностью.

В поздние годы случился какой-то казус в адекватности масштабов и устройства шагаловской Вселенной. Родинки уступили место залепухам -- не пятнышки уже, а родимые пятна. То, что было уютно, легко и обаятельно, -- потекло, поползло, отяжелело и увязло. Мерцающий будто из закулисья свет стал бить в глаза прожекторными киловаттами. Арена с милыми акробатами обернулась здоровенной площадкой для дорогих зрелищ. Точно увиденная пластика жизни сменилась помпезными постановочными шоу на религиозные и политические сюжеты. Прежнее обаяние хранит лишь графика на библейские темы.

Пример. «Троица» из серии гуашей начала 1930-х годов композиционно процитирована в трехметровом полотне «Авраам и три ангела». Но какое различие, бог мой! На гуаши все светится нежнейшим и тончайшим перламутровым сиянием, а крылья ангелов легче пуха. На картине сцена залита алым, исцарапанные цветными точками крылья будто из папье-маше, рисунок проще и приблизительней -- в общем, декоративная аппликация.

Любопытно, что два этажа шагаловского наследия уже давно сказали «здравствуй, Родина» нашему искусству. Дали жизнь двум традициям. Родина в родинке, свой мир, заключенный в мягком крошечном островке своеобычных воспоминаний, причудливых грез и легких касаний, -- эта тема влекла советских иллюстраторов детских книг и мультипликаторов. Кто не помнит милые порхающие «шагалески» в картинках к двухтомнику Андерсена Трауготов или укутанный в шерстяное одеяло памяти сердечный, несуразный и оттого родной мир Юрия Норштейна?

Второй, маньеристический мир Шагала, где вместо родинок -- родимые пятна, а вместо старого шапито -- сцена дорогих мюзик-холлов, -- по-моему, неплохо изучен монументалистами левомосховского толка.