В Женеве закончился очередной раунд переговоров по вступлению России во Всемирную торговую организацию. О том, насколько Россия продвинулась на пути в мировой торговый клуб, об основных проблемах и препятствиях, которые нам предстоит устранить, глава российской делегации на переговорах по ВТО Максим МЕДВЕДКОВ рассказал обозревателю "Времени новостей" Вере СИТНИНОЙ.

-- Послезавтра состоится саммит на высшем уровне в Братиславе. Будут ли президенты Путин и Буш обсуждать на нем вопрос присоединения России к Всемирной торговой организации?

-- Мы не формируем повестку дня, этим занимается Министерство иностранных дел. Но совершенно очевидно, что компонент, связанный с присоединением к ВТО, на саммите будет обсуждаться. Полагаю, президенты обговорят действующую переговорную ситуацию, и мы ожидаем, что они дадут некие политические инструкции по дальнейшим шагам.

-- Что конкретно, на ваш взгляд, они могут заявить?

-- Естественно, они не будут обсуждать проблемы открытия прямых филиалов иностранных банков в России или квот на мясо. Это вопросы для переговорщиков, а не для политиков такого ранга. Но президенты могут договориться, что переговоры будут идти с большей интенсивностью. Возможно, будут поставлены качественные параметры улучшения этого процесса. Мы рассчитываем, что президенты подтвердят договоренности Роберта Зеллика (до последнего времени занимавшего пост торгового представителя США. -- Ред.) и Германа Грефа (министра экономического развития и торговли России. -- Ред.) о том, что переговоры между Россией и Соединенными Штатами будут завершены до конца этого года.

-- Но ведь Роберт Зеллик, заняв пост помощника госсекретаря США, заговорил о ВТО как инструменте борьбы с тоталитаризмом в России...

-- Не хотелось бы это комментировать. Не могу сказать, что торговые переговоры полностью свободны от политики. Однако Всемирная торговая организация -- все-таки инструмент торговли, а не политики.

-- Каковы шансы Украины вступить в ВТО раньше нас? Ведь в отличие от Москвы к Киеву претензий по части демократии сейчас нет?

-- Сомневаюсь, что пропуском в ВТО будет степень демократизации страны. Это касается не только Украины или России. Украина уже прошла достаточно большой путь, она действительно завершила больше двусторонних переговоров по доступу на рынки, чем Россия. Но в обсуждении системных вопросов, в вопросе приведения законодательства в соответствие с нормами ВТО они находятся на более ранней стадии, чем мы. Мы свое законодательство совершенствуем уже десять лет, и еще не все сделали. А там, как говорят наши экономические операторы, разрыв огромный.

-- Не затормозит ли это последующее вступление России?

-- Никак. Украине нет оснований вступать с нами в тарифные переговоры, так как у нас зона свободной торговли. Теоретически она может участвовать в переговорах по услугам, но на Украине нет конкурентных поставщиков услуг. Хотя во Всемирной торговой организации возможно все, так что, может быть, я ошибаюсь.

-- Мы достигли большого прогресса на переговорах. Но что, по-вашему, сейчас тормозит процесс больше всего? Глава американской делегации Дороти Двоскин во время нашей беседы сказала, что их больше всего беспокоит вопрос доступа на финансовые рынки.

-- Это действительно непростой вопрос. Главная проблема связана с конструкцией системы регулирования доступа иностранных финансовых институтов на российский рынок. И Центральный банк в отношении сектора банковских услуг, и Министерство финансов в отношении страховых услуг, и бывшая Федеральная комиссия по ценным бумагам, ныне служба мониторинга, исходили из того, что необходимо привлекать иностранные финансовые институты внутрь России. Устранять барьеры для их деятельности по сравнению с национальными банками и страховыми компаниями. Но не открывать внешние параметры границы. Другими словами, повышать капитализацию банковской и страховой системы, но не создавать дополнительные возможности для того, чтобы национальная система прямо сообщалась с мировой. Соответственно в этой концепции отсутствует одно из звеньев, на котором настаивают многие наши партнеры, не только США, -- это прямые филиалы иностранных банков.

Но главная экономическая проблема, что филиалы будут естественным образом связаны с ресурсами материнских компаний. То есть они смогут предоставлять услуги на лучших условиях, чем это смогут делать любые российские или иностранные компании, работающие в России. Соответственно тогда вся наша система регулирования будет бессмысленна.

Если мы полностью откроем рынки, а капитализация всей российской банковской системы в разы меньше, чем капитализация одного крупного американского или европейского банка, то существенная доля на нашем рынке будет занята иностранными компаниями. Нельзя забывать, что российский бизнес активно развивается. Рынок банковских и страховых услуг существенно развился за последние годы именно благодаря инициативе частного российского сектора. Во-вторых: всем памятен кризис 1998 года, когда на достаточно долгий период времени многие иностранные инвесторы просто свернули свой бизнес в России.

-- То есть российская позиция по-прежнему заключается в том, что прямые филиалы иностранных банков у нас открывать нельзя?

-- Да, прямые филиалы открывать нельзя, и мы не готовы рассматривать этот вопрос даже в среднесрочной перспективе. Это не переговорный вопрос, потому что он является важнейшим элементом концепции развития банковского, страхового сектора и сектора ценных бумаг. На гибкость с нашей стороны рассчитывать нельзя. Но это не означает, что мы не пускаем иностранные финансовые институты. Наши предложения предусматривают либерализацию доступа на российский рынок.

-- Будет ли полностью отменено квотирование?

-- Квоты остаются, но либерализация происходит через отмену ограничений, которые действовали или действуют до сих пор. К тому же после переходного периода компании с иностранным участием получат доступ на рынок страхования жизни и обязательного страхования всех видов.

-- Как будет решаться проблема с монополией «Ростелекома» на дальнюю связь?

-- Эта проблема уже решена. Есть договоренности, которые были достигнуты с Евросоюзом. И я думаю, что мы очень близки к договоренностям с Соединенными Штатами и другими странами. Наши условия предусматривают сохранение тех мер регулирования, которые предусмотрены действующим законом о связи. Все с этим согласились. Рынок достаточно конкурентен и не предполагает создания монополий, которые в принципе не были предусмотрены законодательством. Хотя де-факто так было. Этот сегмент будет конкурентным, я имею в виду международную и междугородную связь. От этого выигрывают все.

-- Какова ситуация с энергетическим сектором?

-- Мы ведем обсуждение проблемы газа. Как считают наши партнеры, это проблема избыточной конкурентоспособности российских производителей удобрений и некоторых химических товаров, у которых в себестоимости есть высокая доля природного газа. Для удобрений это 60--70%. Производители удобрений США и Канады исходят из того, что это создает неоправданное преимущество для российских производителей, и поэтому они хотели бы урегулировать этот вопрос в рамках ВТО. Но это не те требования, которые предъявлялись нам Евросоюзом на первом этапе (речь шла о выравнивании внутренних и мировых цен на газ и электроэнергию. -- Ред.). Такого уже никто не требует.

Реформа "Газпрома" не имеет никакого отношения к этому вопросу. Речь идет о том, как обеспечить реализацию формулы, которую мы оговорили с ЕС. Цены на газ как у "Газпрома", так и у независимых производителей должны покрывать издержки производства, включая инвестиционную составляющую, и получение прибыли.

Но если говорить о секторе производства удобрений, то Россия здесь далеко не "пионер" низких цен. Цена российского газа в полтора-два раза выше, чем в странах Латинской Америки и Северной Африки, которые также производят удобрения.