Британскому профессору искусствоведения Филипу Эслеру и живущей в Амстердаме художнице Джейн Бойд удалось разгадать любопытную загадку, связанную с картиной великого испанского живописца Диего Веласкеса. По их мнению, некоторые необычные детали композиции «Христа в доме Марфы и Марии», ставившие в тупик исследователей в течение нескольких веков, можно объяснить... теснотой комнаты небогатого художника. И для того, чтобы выкрутиться из этой неудобной ситуации, Веласкес воспользовался оригинальным техническим решением.

Полотно великого испанца для своего времени достаточно примечательно и даже почти скандально. Во-первых, это картина в картине: на переднем плане две служанки около кухонного стола, а над ними на стене висит еще один квадратный холст с изображением евангельской сцены с Иисусом, Марфой и Марией. Само по себе сочетание этих двух сюжетов -- бытового и религиозного -- создает почти комический эффект. Во-вторых, давно замечено, что с картиной Веласкеса не все в порядке. Христос на настенном изображении благословляет женщин левой рукой, той самой, которая, по средневековым верованиям, от дьявола. В XVII веке подобная вольность могла дорого обойтись художнику. Вдобавок блузка одной из служанок почему-то застегнута на мужскую сторону, а пропорции стола несколько искажены по сравнению с классическими правилами перспективы.

Конечно, можно было бы списать эти мелочи на неаккуратность художника или, скажем, на его юный возраст (в 1618 году, когда была написана картина, Веласкесу было 19 лет -- это еще, по большому счету, время ученичества). Однако искусствоведы не зря свой хлеб едят, и Филип Эслер и Джейн Бойд все же смогли придумать, откуда на картине взялись леворукость Иисуса и мужская одежда на девушке. По их мнению, все дело в том, что Веласкесу пришлось воспользоваться зеркалом. Версия британцев такова: той, с позволения сказать, студией, в которой художник писал «Христа в доме Марфы и Марии», была его собственная комната или какое-то иное маленькое помещение, пишет лондонская газета «Индепендент». Встать с мольбертом достаточно далеко от служанок ему, похоже, никак не удавалось, и тогда для собственного удобства он писал не самих моделей, а их отражение в зеркале. В результате на холсте получилось перевернутое изображение: женская блузка вышла мужской, а Иисус нечаянно стал левшой, хотя на исходной картине он, конечно, был изображен в соответствии со всеми христианскими канонами.

Художник наверняка понимал, что его зеркальная картина переворачивает действительность, и, по-видимому, пытался кое-что изменить в композиции. Так, молодая служанка, толкущая в ступке чеснок, на полотне все же держит пестик как бы в правой руке. Но если вернуть ее из зеркального в нормальное положение, то она окажется явной левшой. Но это маловероятно, поскольку вплоть до самого последнего времени в христианских странах леворукость считали вариантом бытовой бесовщины, а левшей еще в детстве старательно переучивали на правшей. Можно предположить, что для позирования Веласкес смог упросить служанку взять пестик в другую руку. Но ясно, что ни перерисовывать картину на стене, ни перешивать пуговицы на одежде кухарки уже никто не стал.

Филип Эслер отмечает также, что использование зеркал в живописи того времени не было редкостью. Понятно, что автопортреты художников без них были бы просто невозможны. Кроме того, и сам Веласкес время от времени писал отражения. Возможно, самой загадочной зеркальной картиной испанца являются «Менины», где рядом с группой придворных короля Филиппа IV и инфантой Маргаритой изображен сам Веласкес с палитрой и кистью в руке. На заднем плане на стене висит зеркало, в котором отражаются две нечеткие, полупризрачные фигуры: считается, что это сам король и королева Анна Австрийская. Однако, как отмечает Эслер, до сих не предполагалось, что Веласкес начал экспериментировать с зеркалами еще в тинейджерском возрасте.