Предпремьерный показ, открытую репетицию устроили в Большом театре впервые. Вообще-то во многих театрах мира это существующий обычай: за пару недель до премьеры продаются очень дешевые билеты (допустим, пять евро -- при том что билет на спектакль может стоить сто сорок), на сцену выходит худрук театра и рассказывает, что за спектакль будет вот-вот выпущен. Показывают готовые фрагменты (иногда целиком прогон) и чуть-чуть приоткрывают процесс работы, той ежедневной работы, следы которой тщательно прячут на премьере, дабы никто не задумывался о том, что общая картинка собирается из усилий постановщика, художника, актеров (потому что когда зритель задумывается об этом на премьере, вместо того чтобы сидеть и восхищенно ахать, -- это значит, что картинка не собралась). Большой раньше таких показов не устраивал: считалось, что не царское это дело, публике ничего не надо объяснять, она имеет одно право -- покупать билеты. То есть работала та же логика, что и во многих других сферах жизни, -- логика надменного отношения к потребителю. Худрук Большого балета Алексей Ратманский, всю предыдущую карьеру сделавший за границей, думает принципиально иначе -- и вот, пожалуйста, на Новой сцене в субботу прошла презентация грядущего балета «Болт». Принципиальное отличие от подобных мероприятий в западных театрах было одно -- не продавали никаких билетов, даром пустили всех желающих.

Сцена была открыта -- в глубине возвышалась темно-красная конструкция, созданная Семеном Пастухом. Знаменитый питерский художник (в частности, сотворивший фантастический вздыбленный, метеоритный пейзаж в мариинском «Семене Котко») сделал установку, издали напоминающую силуэт промышленного города: этакие воткнутые слишком плотно друг к другу объемы. При ближайшем рассмотрении оказывалось, что это гигантские серп, молот и болт -- здоровенная такая штука с мощной нарезкой, возвышающаяся над пейзажем, как заводская труба. Сцена перед этой установкой была пуста, и лишь справа на авансцене был выдвинут легкий столик и стояло несколько стульев. Там и разместились Алексей Ратманский, Семен Пастух, художник по свету Глеб Фильштинский, пресс-секретарь театра Катерина Новикова, выполнявшая функцию общественного интервьюера и задававшая постановщикам вопросы, и вдова Шостаковича, предоставившая права на музыку.

Алексей Ратманский рассказывал о том, какие изменения произошли в сюжете балета. Как известно, «Болт» Дмитрия Шостаковича был единственный раз поставлен на сцене -- это было в Мариинке в 1931 году. Ставил его Федор Лопухов, но спектакль не появился в репертуаре. На генеральной репетиции рабочие заводов, приглашенные на спектакль о заводской жизни, его не оценили: вообще-то спектакль показался им издевательством. Удивительно, что хореографа не ликвидировали сразу же, увидев доблестных буденновцев, скачущих на стульях, -- все кончилось тем, что спектакль просто закрыли. Может быть, к счастью для репутации постановщиков и театра: ну зачем им в биографии нужен был балет о борьбе с вредителями?

Да, тогда все было однозначно: запускался новый завод, и работал там неблагонадежный элемент (как у Высоцкого: «Меру в женщинах и в пиве он не знал и не хотел»). Из-за него останавливалось производство, его разоблачали и затем, разумеется, все праздновали это счастливое событие. Теперь Алексей Ратманский с вредителями не борется. «Неоднозначно положительные, неоднозначно отрицательные -- вот такие герои сейчас получаются у нас» -- говорит постановщик. В балете Лопухова не было выраженной любовной коллизии -- теперь «у нас есть два героя и героиня, все-таки получается любовный треугольник». (Бесшабашного Леньку секретарь комсомольской ячейки Ольга бросила буквально за несколько дней до начала событий, показываемых в спектакле. Может быть, оттого он и не хочет встроиться в общий ряд?)

Команда Ратманского (молодые солисты, доверяющие своему худруку, -- Денис Савин, Анастасия Яценко, Екатерина Крысанова, Ринат Арифуллин, Андрей Болотин) показала публике несколько фрагментов будущего спектакля. Сцену, в которой два парня и три девушки (ансамбль с точеным кружевом движений) запускают новый цех (постановщик определил этот фрагмент так: «Никто не поймет, что речь идет о заводе, это скорее вставная сцена, классический па-де-сенк»), исполненную очень красиво и -- совсем неожиданно для заводской темы -- нежно. Дуэт Леньки и Ольги, где лихой парень вдруг падает перед девушкой и просто лежит, уткнувшись лицом в пол -- в безнадежной и покорной позе. И, конечно, ударную вариацию Леньки, когда он в отчаянии расшвыривает ногами пространство.

За кадром до премьеры остались и люди-корабли, и буденновцы -- в общем, массовые сцены, которые всегда особенно удаются Ратманскому. А Семен Пастух предъявил главный свой аттракцион: на сцену выехало покрытое заклепками чудовище ростом в половину высоты сцены; глаза горели электрическим огнем. «Кроме персонажей спектакля там, на заводе, как фантомы в опере, живут такие фантастические чудовища -- сварщики» -- пояснил художник. Радиоуправляемый сварщик разворачивался на сцене и двигал руками, вызывая детский восторг в публике, вспоминающей о детских игрушках. И, кажется, обещал настоящий успех «Болту» -- потому что самый большой успех всегда ждет те творения, в которых зритель чувствует себя ребенком.