Первая Московская биеннале современного искусства открывается завтра. Уже сейчас понятно, что масштаб ее значительный. События будут прирастать как снежный ком: в день с десяток вернисажей во многих залах столицы. Завтра мы предложим читателю мини-путеводитель по основным площадкам биеннале. Сегодня -- интервью с приглашенной на фестиваль куратором Ольгой Свибловой (при спонсорской поддержке компании Motorola), звездой contemporary art, израильской художницей Михаль Ровнер.

Михаль Ровнер -- хрупкая женщина, управляющая Вселенной. На Венецианской биеннале 2003 года павильон Израиля с ее инсталляцией «За порядок? Против порядка?» многими экспертами был признан лучшим. На всех стенах павильона показывали видео из тысячи людских фигурок, вовлеченных в некое ритуальное шествие или танец. Они то собирались группами, то вытягивались в цепочки, которые распадались, чтобы в другом месте собраться вновь. Цепочки человечков напоминали молекулы ДНК, или ноты в партитуре, или броуновское движение атомов. На столах стояли микроскопы, в которых «вирус» человечества можно было рассмотреть сквозь линзы. Ровнеровская лаборатория и восхищала, и пугала одновременно. Мы оказывались хоть и вместе, но в каком-то экзистенциальном одиночестве -- маленькие, беззащитные, рассыпавшиеся по бескрайнему вселенскому пространству, ни от чего не застрахованные. 15 мая 2005 года в Иерусалиме будет открыт памятник Михаль Ровнер, посвященный жертвам холокоста.

Что знаменитая художница привезла в Москву? Об этом Михаль РОВНЕР рассказала в эксклюзивном интервью обозревателю "Времени новостей" Сергею ХАЧАТУРОВУ.

-- Работы, привезенные в Москву, связаны с Венецианской инсталляцией?

-- Московская биеннале стала для меня стихийным бедствием. За сверхкороткое время мне пришлось сделать две работы. Эти работы действительно очень похожи на те, что были на биеннале. В то же время -- другое пространство, другой масштаб. В одной видеоинсталляции людские фигурки группируются в странные хороводы или маршируют колоннами. В другой я покажу подобие «чашек Петри» -- колбочки, в которых человеческие массы выращиваются наподобие клеточных стенок.

-- Считаете ли вы, что ваши работы созданы в жанре утопии или антиутопии?

-- Мои работы всегда имеют политический смысл. Но он скрыт, это подводный смысл. Я избегаю прямолинейности. Каждый, кто смотрит мои работы, должен работать сам. Я не даю инструкций и руководств к действию, предлагаю задаться вопросом: о пространстве, социуме, коде существования и поведения людей. Мне интересно, как люди принимают реальность, которая им навязана, как ищут место в единой вселенской цепочке.

-- Ваши работы можно принять метафорой глобального научного центра, лаборатории. У вас есть опыт работы в науке?

-- Нет. Однако в метафоре «мир -- научная лаборатория» есть своя правда. Когда эта мысль пришла мне в голову, я поехала в Институт Вайцмана (крупнейший в Израиле научный институт; одни из приоритетных тем исследований -- генетика, микробиология. -- Ред.). Я встретилась там с учеными и поняла очень близкую связь между ученым и художником.

-- Насколько для вас важен визит в Москву? Видите ли вы этот город одним из будущих центров современного искусства?

-- Почему бы и нет? Я вижу, что люди в России страстно любят искусство, глубоко его чувствуют. Я не первый раз в Москве. Несколько лет назад путешествовала по Транссибирской магистрали, из Москвы в Красноярск, Иркутск, Улан-Удэ. Свою поездку я назвала «Инкубация идей». Сперва я была зачарована колоссальным пространством для жизни в России, но в какой-то момент эта грандиозность начала тревожить, возникала агорафобия.

В России я также готовила проект, придуманный вместе с моим другом, композитором-минималистом Филипом Глассом. Мы создавали фильм с музыкой. В проекте участвовали тридцать тысяч человек. Люди держались друг за друга и постоянно двигались в хороводе. Я ездила по многим странам и включала в свой хоровод жителей разных городов, в том числе и Москвы.

-- Считаете ли вы себя вовлеченной в индустрию современного искусства?

-- Нет, мне ближе роль «иеремита», отшельника. Я очень занята своей работой. Я не презираю современное искусство, не отрицаю его. Но мой диалог с ним -- своеобразный. Меня можно сравнить с подводной лодкой. Долгое время плаваю в глубоких водах, в своих образах и темах, в один прекрасный момент всплываю на поверхность. Еду на биеннале, например.

-- Кто из мастеров XX века повлиял на ваше творчество?

-- Малевич. Знаете, как правило, случается так: иду на какую-нибудь колоссальную выставку, например в Музей Гуггенхайма. Там тыщи работ. И если среди них есть пусть даже крошечная работа Малевича, то она отнимает все внимание на себя.

-- Кого считаете своими единомышленниками сегодня?

-- Их много. Могу сказать, что с одним из них -- Кристианом Болтански -- буду выставляться в Музее архитектуры в рамках Московской биеннале.

Убрать -- Сергей ХАЧАТУРОВ